Литературная Газета, 6569 (№ 39/2016) - [19]

Сидела перед телевизором, вглядывалась. Завидовала тем, кто «на ногах», кто несёт свои фотографии. А Яким её? Поменяйся они местами – он бы всё для неё сделал, он бы её парадом провёл! Анна не выдержала – позвонила Кольке. Тот – виновато: «Да я же, тёть Ань, заболел. Дома лежу. Ни в какую Москву не поехал. Ни мой отец, ни ваш муж парадом не прошли».

Анна заморгала часто-часто – слёз давно уже не было, а только першило в глазах. Пошла по хозяйству управиться: оно всё меньше, а сил требует всё больше. Подоила козу Струйку. Всех коз своих, которых держала после того, как с коровой уже не по силам было управляться, называла Струйками. Когда в Потаповку женой приехала, то на речку бегала бельё полоскать. Спросила как-то: «Как струйка-то ваша называется?». А ей – мол, речка и речка. Ручей. Чего его называть? Но после этого стала речка Струйкой, а козы – Струйками. Любили козы по бережку пастись. Ну вот тебе и Струйки…

Насыпала курам. С Пальмой поласкалась – живая душа. Кота позвала, да только тот загулял – весна. Достала воды из колодца. В рукомойник налила, в бочку набрала. Много ли хлопот? А долго возилась. Устала. Спать легла, а уснуть не могла. Виноватой перед Якимом себя чувствовала. Вот прошлый год обещала, а видишь как – не вышло. Так год за годом и пойдёт? И уж сама доживёт ли до мужнина парада?

Утром Анна уложила оставшиеся волосы «короной», как муж любил, достала нарядный платок – дочь подарила с какими-то дивными цветами, – юбку праздничную, блузку. Позвонила Кольке:

– Есть у тебя «Прощание славянки»? Можешь ты мне музыку эту проиграть, я тебе через часок-меньше позвоню?

– Могу. А зачем?

– Надо.

– Надо так надо.

Анна взяла карточку Якима, отвязала Пальму, та заметалась по двору, стала на кур лаять, гонять их, чем возбудила петуха, примчавшегося с улицы и ринувшегося за Пальмой – кур отогнать. Та приняла всё за игру. Они с петухом стали бегать по двору. И было непонятно, кто кого гоняет.

Анна пошла со двора, Пальма чинно двинулась за ней. Анна давно не ходила по своей деревне, в которой осталась одна. Дорога травой зарастает. Брошенные дома кособочатся. Не все и окна заколотили, как уеха­ли. И кажется, что из окон смотрят соседи. До правления раньше добегала за минуты какие-то: одна нога здесь, другая там. И недалёкий путь, а уже и ноги не идут. Да и то слава Богу: Господь и здоровья, и жизни дал, словно за ушедшего Якима ей лет прибавил.

Шла, глядя перед собой, вспоминала. И деревня словно ожила, будто все здесь, – не уезжали, не умирали. А просто – по огородам, заняты хозяйством. Вон и петух кричит. И собака лает. Коза блеет. И можно думать, что и дочь приедет, и сын в отпуск. Что младший Егор не утонул, спасая в студенческом лагере девочку. Анна тайно думала, что это Яким сына «призвал». Он как-то ей приснился и говорит: «Так я младшего нашего хочу приласкать! Хоть бы в гости ты ко мне его прислала». Анна и во сне знает, что и как с мужем, и недоумевает: «Да к тебе дорога – в один конец. Время не пришло к тебе на свидание». А муж и говорит: «Не нам решать, кому что за время». Анна в тревоге проснулась. Даже боялась вспоминать сон. А летом не стало Егорки. И она в горе своём приутешает себя: не отец ли сына призвал?

Анна остановилась у сельсовета, от которого только крыльцо целым и осталось. Здесь, у сельсовета, где их с Якимом расписывали, где записывали родившихся детей, откуда провожала мужа на фронт, их Красная площадь. Она перевела дыхание.

Набрала Кольку: «Ну, давай музыку». Тот чуть помешкался, потом проговорил: «Слушай, тёть Ань». Грянули первые аккорды марша. Она вскинула руку с фотографией мужа и, стараясь идти в такт музыке, пошагала мимо сельсовета.

Колькотар

КолькотарОтрывок из повести

Литература / Литература / "Таврида-2016"

Теги: современная проза

Людмила ПРОХОРОВА, 

Алёна РАКИТИНА

«Колькотар» – повесть, состоящая из пяти частей.

Заслуженный художник Лев Элемов даёт четырём своим ученикам финальное задание, по условиям которого они за двенадцать дней должны написать шедевр, используя в своих работах колькотар – коричневую масляную краску. Единственный победитель получит путёвку в жизнь.

Четыре молодых художника берутся поразить мастера и, сами того не подозревая, становятся лишь пешками в его игре. Первые четыре главы написаны от лица учеников Элемова, которые по-разному чувствуют и воспринимают происходящее: для кого-то колькотар становится болезненным наваждением, кого-то он меняет и уничтожает, кому-то позволяет лучше понять себя. В пятой главе становится ясно, кто победил, а кто проиграл и в чём заключается смысл задания Элемова. «Колькотар» – повесть, которая пытается найти ответ на вопрос, является ли акт творчества жертвой. Может ли человек работать за пределами своих возможностей? Спасёт ли красота мир или разрушит его?

Часть 1

ЯНУШ

Колькотар. Колькотар, коль-ко-тар. Слова размазываются жирным тёмно-красным, фиолетово-коричневым маслом по ушам, глазам, медленно затекают в ноздри и тягучим, расплавленным месивом стекают в горло. Колькотар. Элемов даёт в руки тюбик с колькотаром и двенадцать. Двенадцать дней на картину. Картину полностью колькотаром. Говорит Хемингуэем. Рот пересыхает, губы обветриваются и растрескиваются. Дают жёсткий кракелюр с приподнятыми краями сухой кожи. Колькотар. Я отвинчиваю колпачок и выдавливаю масляную личинку на подушечку большого пальца. Растираю. Тру. Тру. Труд. Трудно будет. Надо покорить. Элемов сказал покорить. Двенадцать дней на картину. Основное – это колькотар. И все его производные. Он многолик. Парижская красная. Английская красная. Caput mortuum vitrioli. Крокус. Железный сурик. Коль-ко-тар. Мумия. Колькотар. Смерть. От него пахнет разложением. В помещении душно. Нечем дышать. Остальные трое дышат. Тяжело. Я слышу каждый их вдох и выдох. Они втягивают прозрачными, усеянными капиллярами ноздрями раскалённый воздух. Вдох, вздох. Вздох, сдох. Выдох. Нам не хватает кислорода. Открыть окно. Но нельзя. Забито. Забыто. Будто никогда и не было у этого окна форточки, створок. Не окно, а зеркало. Элемов смеётся. От него пахнет нефтью и смолой. Элемов смеётся, остальные молчат. Опустили головы. Рассматривают себя изнутри. Почему колькотар? Почему колькотар? Глаза опять привыкают к мраку элемовской мастерской. Льняное масло желтеет без света. А света здесь нет. Элемов любит темноту. Пишет ночью. Днём умирает. Свет ненавидит. А масло у него жёлтое, льняное. Все его картины пожелтевшие. Тёплые, горячие, извергающиеся лавой. Элемов ненавидит холод. Здесь всегда душно. Элемов презирает холод. И мы никогда при нём не говорим. Потому что мы холодные. От нас холодно. Он мёрзнет и болеет от нас. В нас нет страсти. В нас нет огня. А в нём есть. Он запрещает нам разговаривать, когда мы пишем. А мы всегда пишем. И всегда молчим. Колькотар. Коль-ко-тар.