Литературная Газета, 6566 (№ 36/2016) - [29]

Высший взлёт фантазии создателей фильма в том, как Маргарита в клинике воспринимает известие о врачебной ошибке: она не смертельно больна, а, напротив, наконец беременна. Вместо того чтобы задохнуться от счастья, Рита, возмущённая, бросается с кулаками на доктора: «Вам не нужны мои органы?.. Верните всё немедленно!» Впрочем, в высшем свете, видимо, реакции отнюдь не низкие, плебейские, а высшего порядка, парадоксально креативные. Ну да, мир сошёл с ума: жизнь равна смерти, добро – злу, врачи – бессердечные рвачи, чиновники, призванные бороться с коррупцией, – сами первейшие коррупционеры, педагоги, обязанные воспитывать детей, их растлевают, искусство замещается антиискусством… Последние времена, которые тем не менее нужно прожить с комфортом.

Хеппи-энд

В финале этого аттракциона невиданной сценарной щедрости, вдоволь «настрадамшись», все герои участвуют в жизнерадостном апофеозе. Зима, рождественские праздники; уже с большим животиком Маргарита и замминистра вместе фланируют по многолюдной галерее, где представлены шедевры – те самые листы с красно-синими отпечатками её и Маши тел. Последняя тоже в полном порядке, близка к «сбыче мечт». Заявилась в клинику и молит: «Сделайте мне ноги, чтобы четыре просвета! У меня есть на это деньги!» (Господи, эта прелестная девочка ещё и непроходимая дура? Если бы это было возможно, что там силиконовые груди – индустрия по выпрямлению ног была бы самой доходной в мире! Ну да ладно.) Все счастливы, все при деньгах. Что хотели, то и получили. Даже Костя. Он помудрел, находится на Тверской в квартире коллекционера «предметов смерти у разных народов» (участие выдающегося советского артиста Юозаса Будрайтиса в этой роли призвано, видимо, внести толику мистики и продвинутой бесовщины, которой не чужды наши герои и весь креативный класс). Костя смотрит по телевизору фильм, в котором участвует Маша. В объятиях любимого Гоши Куценко она поёт что-то искренно, задушевно и по-английски. Хеппи-энд.

Каждый отдельный эпизод «Звезды» разыгран очень хорошо, но всё вместе это – постмодернисткий произвол, к огромной телеаудитории отношения не имеющий, но, видимо, выбивающий слезу у знатных буржуа. Высокохудожественное обрамление пустоты. Массовый зритель «Звезде» Анны Меликян предпочтёт в сотый раз повторяемый по телевизору лиозновский «Карнавал». Здесь же, повторяю, нет главного – жизни. Не выдуманной, суррогатной, сконструированной, а настоящей, живой, прекрасной и страшной. Сострадания нет, жалости, любви. К людям, стране и городу, в котором они живут. И именно это роднит «Звезду» с той немногочисленной социальной группой, которая «при поддержке мирового сообщества» задаёт тон в нашем киноискусстве. Ей непонятно и противно всё живое в России, здесь она продуцирует мертвечину, полагая, что настоящая жизнь где-то там, за границей «совка».

Вот характерный отрывок из интервью Северии Янушаускайте: «Когда я чувствую, что скучаю по Москве, я понимаю, что соскучилась по очень конкретным людям, очень конкретным домам. Но отнюдь не по этому ужасному государству. Когда я впервые приехала в Москву, я испытала шок, поняла, что я совершенная европейка и Москва слишком далека от меня».

Европейцы! Ну-ну. И снимали бы такие фильмы у себя в европах и на европейские деньги, например где-нибудь в Грузии или Литве. Когда-то, в эпоху ещё более «ужасного государства», там было великое кино.

Не уже ли

Не уже ли

ТелевЕдение / Телеведение / Телеобзор

Чижов Михаил

Теги: Телевидение , культура , реклама

От 1 сентября до Грегори Пека и Константина Леонтьева на «Культуре»

Этот канал хорош прежде всего тем, что на нём нет рекламы. Той беспардонной, назойливой рекламы, что нахально лезет в уши, не спрашивая у зрителя разрешения на вторжение в личную жизнь. Организаторы «Культуры» отлично понимали, что реклама – это зло, отказавшись от которого, можно получить дополнительных зрителей. И многие граждане смотрят этот канал по самой простой причине – не надо через каждые десять минут тянуться к пульту и убавлять звук, ибо реклама в полном соответствии с коммивояжёрским жанром звучит в два раза громче.

Главное же, как всегда, содержание. Стыковая неделя между беспечными летними каникулами и трудовым началом в школе ознаменовалась особым вниманием к детству, к школе, к образованию.

В самый праздник, в первый день нового учебного года, Фёкла Толстая позвала за свой круглый стол «Наблюдателя» известных московских учителей для обсуждения последних новшеств в системе школьного образования. Сразу же проявился дёготь в непременной ложке, без которого редко что-то в России обходится. Почему эта передача состоялась в 10.15 и 1 сентября, когда тысячи родителей, бабушек и дедушек с замиранием сердца провожают детей и внуков в «страшную» по неизвестности школу, переминаются с ноги на ногу у школьных дверей в ожидании начала торжественной линейки, но никак не сидят у телевизоров, чтобы узнать, что же ждёт их отпрысков в школе? Без сомнений, подобную передачу надо демонстрировать 31 августа – накануне события, а не во время его.

Ну да ладно. Очень тонко был подобран состав участников – представлены все основные нации РФ: словесники и доценты Высшей школы экономики (ВШЭ) Евгения Абелюк и Надежда Шапиро, учитель математики Сергей Бушин и директор частного лицея Рустам Курбатов. Все учителя горячо убеждали телезрителей, что ЕГЭ не страшен и не играет в жизни школы большой роли, но говорили о нём четверть всего отведённого времени. При этом ужасались металлоискателям, через которые школьнику надо пройти, чтобы попасть на ЕГЭ, шутя называя его «оно». Страшились очередей на апелляцию результата гуманитарного ЕГЭ – приходится стоять по 8 часов в коридоре, и зависит он от знаний экзаменующих и других «случайных» факторов. Удивлялись тому, что задания к ещё более усложнившемуся ЕГЭ по математике составляли «не очень умные люди». Короче говоря, всё хорошо, прекрасная маркиза, только кобыла сдохла, а в вузах вынуждены вводить факультеты довузовской подготовки, и выясняется, что студенты пишут слово «неужели» вот так – «не уже ли».