Литературная Газета, 6539 (№ 03-04/2016) - [5]

Можно спросить: «А что даёт история простому человеку?» На это ответил ещё Николай Карамзин: «Но и простой гражданин должен читать Историю. Она мирит его с несовершенством видимого порядка вещей, как с обыкновенным явлением во всех веках; утешает в государственных бедствиях, свидетельствуя, что и прежде бывали подобные, бывали ещё ужаснейшие, и Государство не разрушалось» .

Один из самых ярких отечественных историков – Василий Осипович Ключевский, сын сельского священника, профессор Московского императорского университета, академик. Он был учеником Владимира Соловьёва, учителем Павла Милюкова и Михаила Покровского. И самое главное – автором Курса российской истории.

Заглянем в этот курс. Вот история Малороссии и, в частности, запорожского казачества. Казаки – люди авантюрного склада, «добычники», промышлявшие («казаковавшие») в «дикой степи». «Украйнское казачество» оказалось в самом эпицентре бури геополитических столкновений Руси, Литвы, Польши, Турции и Крыма. К этому обстоятельству надо добавить противостояние расширявшейся колонизации со стороны Польши. В итоге вооружённая и воспитанная военной практикой масса казаков создала в низовьях Днепра своеобразную республику. О её нравах Ключевский пишет: «…всё решал сечевой круг, рада, казацкое коло. Со старшиной своей это коло поступало запросто, выбирало и сменяло её, а неугодивших казнило, сажало в воду, насыпав за пазуху достаточное количество песку» . Если помнить об этом опыте, то надо ли удивляться обычаям современного украинского парламента? И предвидеть его судьбу?

И ещё. «Эта погоня за походным заработком, проще за грабежом и добычей, усиливалась по мере накопления казаковавшего люда к концу XVI века. Этот люд не мог уже продовольствоваться степным рыбным и звериным промыслом и тысячами шатался по правобережной Украйне, обирая обывателей. Местные власти не могли никуда сбыть этих безработных казаков, да и сами они не знали, куда деваться, и охотно шли за первым вожаком, звавшим их в Крым или Молдавию. Из таких казаков и составлялись шайки, набросившиеся на Московское государство, когда там началась Смута. Набеги на соседние страны назывались тогда на Украйне «казацким хлебом».

Ограничимся этим описанием, оно наводит на вполне определённые прогнозы, как и последующая история, в которой – длительная борьба с католической Польшей («И вот этой продажной сабле без Бога и Отечества обстоятельства навязали религиозно-национальное знамя, судили высокую роль стать оплотом западнорусского православия»), затем Переяславская рада, малороссийские повести русского писателя Николая Васильевича Гоголя, потомка запорожских казаков.

Читая Ключевского, нет-нет да и воскликнешь: «Да как же мы раньше этого не увидели?»

Да, Василий Осипович никогда не подлаживался под мнение начальства, его целью была историческая правда. Вот как трезво он оценил послепереяславскую ситуацию: «московское правительство, присоединив Малороссию, увидело себя в тамошних отношениях, как в тёмном лесу. Зато малороссийский вопрос, так криво поставленный обеими сторонами, затруднил и испортил внешнюю политику Москвы на несколько десятилетий» .

Как современно звучит! В этом-то и сила Истории и историков. Они – наши современники, даже больше того.

Фотоглас № 3-4

Фотоглас № 3-4

Фотоглас / События и мнения

Фото: РИА «Новости»

Урок марксизма для Алексея Кудрина

Урок марксизма для Алексея Кудрина

Политика / Новейшая история / Взгляд

Мухачёв Вадим

Фото: РИА «Новости»

Теги: Россия , политика , экономика

Зачем нужны различные «истории» в противовес истории реальной?

Экс-министр финансов, ныне главный научный сотрудник Института экономической политики им. Е.Т. Гайдара Алексей Кудрин в прошлом году высказался против единых учебников по истории и другим предметам в школьном и вузовском образовании. Почему он это сделал?

«Критическое мышление, – рассуждает Кудрин, – это способность апеллировать к какому-то мнению, всегда искать новые аргументы. В этом смысле, я считаю, России нужно быть более свободной для студентов и даже школьников. Кстати, тема создания единых учебников – она скорее мешает»...

Если бы, затевая разговор о критическом мышлении и разных учебниках, Алексей Кудрин имел в виду постижение истины исторической судьбы России, то он должен был бы в первую очередь сказать об объективно существующей, хотя и не всеми признаваемой противоположности материалистического и идеалистического миропонимания. Затем как поборник свободы слова он должен был бы задаться вопросом, который был поставлен ещё Ф. Бэконом: каковы объективные и субъективные трудности, которые мешают свободе научного поиска?

В поисках ответа на этот вопрос, который мучил многих выдающихся мыслителей от Лейбница до Гегеля и, наконец, получил своё разрешение в материалистическом понимании истории Карлом Марксом, Кудрину пришлось бы дать отчёт в собственном, присущем именно ему миропонимании. Но ничего этого ни в свои университетские годы, ни позже, он, похоже, никогда не делал.

Как большинство постсоветских либералов, Кудрин (скорее стихийно, чем тео­ретически осмысленно) просто встал в известный период развития страны на идеалистическую точку зрения буржуазного экономиста. Такую точку зрения, которая, как писал молодой Маркс, принимает