Литературная Газета, 6526 (№ 38/2015) - [55]

- А о чем ваша современная пьеса «Русская пляска»?

- Это произведение о людях, которые пережили 90-е годы. Место действия – Москва. Русские ведь пляшут и на свадьбах, и на похоронах, и нельзя понять, это свадьба или тризна – потому такое название. Моя пьеса – пьеса о растерянных, растерявшихся людях. Когда я писала свою «Русскую пляску» на моем столе лежали мои самые любимые пьесы во всем мировом репертуаре – «Вишневый сад» и «Дни Турбиных. Мне хотелось рассказать об утрате, о лишениях, о том, как «вырубают» сейчас.

- Сейчас такие пьесы очень нужны.

- Знаете, когда я начинала писать свою пьесу о Есенине, русского человека на сцене увидеть было невозможно – шли одни переводные пьесы. Персонаж русский мог появиться, особенно на эстраде и на телеэкране, только в качестве алкоголика или убийцы, на сцене были одни Джоны-Майклы и Мэри. А тут – русский! Да еще гений! Да еще и проблемы, которые касались каждого сидящего в зале. Это же было время испытаний, как и время Есенина-Дункан, та же Россия с теми же испытаниями. Поэтому зал не имел никаких ограничений – это был любой возраст и любая социальная принадлежность. Приходили дамы в бриллиантах, учащиеся ПТУ, интеллигенция, студенты, пенсионеры, кто угодно – реакция была одна. Как важно вовремя разговаривать с людьми о том, что их волнует! Я считаю, что отсутствие современного репертуара на сцене театр уничтожает и разрушает великую русскую актерскую психологическую школу. Без конца играть чужую жизнь… Актер никогда не включит на подсознании актерский аппарат так полно, как он включится при переживании своих проблем, общих со зрительным залом, в сценическом разговоре о том, что касается его страны и судьбы ее людей. Недавно услышала хорошую фразу: «Если не говорить о злобе дня, она станет еще злее». А сегодня говорить необходимо. Но сейчас появилось очень много спектаклей без текста. В драматических театрах танцуют, поют, показывают фокусы – делают все, что угодно, кроме произнесения текста. Очевидно, чтобы никто ненароком не проговорился, я думаю.

- Но вернёмся к Есенину. Ведь у вас не только пьеса о нём, но и книга – «Сергей и Айседора».

- Да, я как-то не могла сразу расстаться с моими героями. Я переехала сюда, где я живу, когда писала эту книгу ( разговор проходил дома у собеседника – прим. ). Буквально через дом – клиника нервных болезней, где последний раз в жизни лежал Есенин. Я знала, что стихи «Клён ты мой опавший» он написал о том клёне, который увидел из окна этой клиники.

- Он написал это стихотворение незадолго до смерти…

- Да, я пошла искать этот клен и нашла. Корпус, в котором лечился Есенин, был уже снесен, а клен остался. Я нашла два старых клена, около одного из них стоит старая толстая береза, которую он обнимает, «как жену чужую», и своей кроной он на дорогу вышел... А из окна моей кухни, повернув голову направо, можно увидеть дом Л.Н. Толстого, внучка которого была последней женой Есенина. Из ее дома он вышел в последний раз, чтобы уехать на вокзал в Ленинград, уехать на смерть. А еще Софья Толстая была дочерью Татьяны Львовны Толстой-Сухотиной, а Сухотины – мои предки. Как все завязано, как все неслучайно! И он бывал в этом доме за моим окном, он лечился здесь, здесь до сих пор шелестит его клен. Когда я сюда переезжала – я ничего этого не знала. В одном я уверена – когда ты точно во что-то попадаешь, то пространство начинает идти тебе на встречу…

БеседовалаЕкатерина ПИСАРЕВА

Довлатов и новая константа

Довлатов и новая константа

Клуб 12 стульев / Клуб 12 стульев / Взаправду!

Захар ГУСТОМЫСЛОВ

Теги: фельетон

На Псковщине прошёл Довлатовский фестиваль.

Первый блин.

Насколько он комом – разные мнения имеются. Но в основном отзывы благоприятны. Любители жареного в массе своей разочарованы: то, что некоторыми СМИ преподносится как скандалы, тянет на них с большим трудом.

Нет, при желании можно кое-что вспомнить. Или припомнить. Например, «бойкотирование» фестиваля частью приглашённых на него деятелей культуры. Вот и глава Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям Михаил Сеславинский от поездки туда отказался. («…Боюсь, что мой приезд будет неверно истолкован, и не хочу, чтоб он воспринимался в качестве моральной поддержки руководства Псковской области»).

Кто не в теме, напомним, что псковский губернатор – и председатель оргкомитета фестиваля – Андрей Турчак подозревается в причастности к нападению на журналиста Олега Кашина около пяти лет назад. Впрочем, то, что губернатор на фестивале – это просто обычный свадебный генерал, понятно и ежу. Но, похоже, не Сеславинскому. Вернее, ему тоже понятно, не первый раз замужем, но очень непросто чиновнику сеславинского ранга обтекаемо сформулировать свой отказ. Чтоб и нашим, и вашим. И волки сыты, и овцы... И вот как изящно он дезавуирует на следующий день своё вчерашнее заявление: «… хо­чу сказать, что мои коллеги высказались неудачно и мою позицию сформулировали некорректно. Довлатовский фестиваль посетит и.о. руководителя агентства Владимир Григорьев, т.к. я нахожусь в отпуске ».

Отпуск – это святое. Странно только, что коллеги, формулируя позицию, не знали, что шеф сейчас вовсю пользуется гарантированным Конституцией правом на отдых. Занятные, однако, порядки у них там в Роспечати. Довлатов явно оценил бы. Он такие вещи любил.