Литературная Газета, 6526 (№ 38/2015) - [51]

Вы один из тех, кому важно, что происходит в Москве? Вы принимаете участие в голосованиях на актуальные для города темы? Значит, спецпроект под названием «В театр с «Активным гражданином» стартовал именно для вас! Копите баллы и следите за новостями проекта.

В новом сезоне билеты на спектакли лучших театров столицы – Государственного академического театра имени Моссовета, Московского государственного академического театра оперетты, Московского драматического театра имени А.С. Пушкина и Московского академического театра имени Владимира Маяковского – будут ежемесячно резервироваться для активных граждан, которые получат их за накопленные баллы или в качестве поощрения. Пользователи проекта уже сейчас могут приобретать билеты в «магазине поощрений» – в зависимости от мест их стоимость варьируется от 1100 до 2300 баллов.

Театральный сезон с участием активных граждан открылся 29 сентября 2015 года комедией Александра Островского «Таланты и поклонники» в постановке художественного руководителя театра имени Владимира Маяковского Миндаугаса Карбаускиса.

Справка «ЛГ»

Проект электронных референдумов «Активный гражданин» запущен по поручению Сергея Собянина 21 мая 2014 года. Каждую неделю мэр и правительство Москвы выносят на обсуждение важные вопросы, что позволяет всем жителям принимать участие в развитии города. В настоящее время в проекте зарегистрировано более миллиона москвичей, проведено 600 голосований, реализовано 250 решений активных граждан.

Чтобы стать пользователем «Активного гражданина», нужно пройти регистрацию в системе, идентифицироваться по номеру мобильного телефона и заполнить профиль. Голосовать можно через мобильное приложение для смартфонов на базе iOS, Android, Windows или на сайте ag.mos.ru.

Аксиомодерн

Аксиомодерн

Литература / Портфель ЛГ

Щипков Александр

У памятника Н. Заболоцкому в Тарусе

Фото: Фёдор ЕВГЕНЬЕВ

Теги: история литературы

Мне хотелось бы поговорить о русском «бронзовом веке». Поговорить впрямую, без эвфемизмов, политкорректности и прочих политических приёмов, затуманивающих представления русского человека об истории собственной культуры.

Начнём с воспоминаний. Восстановим в памяти ситуацию конца 1980-х – начала 1990-х.

На филологических конференциях, в литературных журналах и на фестивалях в явном фаворе пребывает тема Серебряного века, слегка «разбавленная» Бродским. Забытую, недооценённую в советское время эпоху необходимо срочно вспомнить и дооценить. Этот сакральный акт реабилитации рассматривается как веха исторического пути «новой России»... Подтекст был следующим: культурное пространство в России выжжено тоталитаризмом, надо мысленно вернуться к последним тучным культурным годам, то есть к ценностям и достижениям Серебряного века, и тогда будет новый расцвет. Словом, на повестке дня – «Россия до 1913 года, которую мы потеряли».

Год от года новый тренд крепчает. На этом фоне о проблеме «бронзового века» дерзают вспоминать лишь редкие «чудаки» вроде поэта и историка литературы Славы Лёна. Любая попытка мыслить вне новой генеральной линии в культуре встречается в штыки. Так, концепции «бронзового века» предъявляется абсурдное обвинение в том, что она, мол, продвигает идею литературного регресса, поскольку век «бронзовый» всяко менее ценен, чем Серебряный. И неизбежный вывод: Серебряному веку лучше было бы вообще не заканчиваться, тогда и регресса никакого не было бы.

А между тем в 1970-е годы авторы, осознавшие себя современниками новой поэтической эпохи – «бронзовой», а не «серебряной», – вовсе не думали о регрессе. Как раз наоборот. Холодной расслабленности и беспочвенности декаданса они противопоставляли обновлённую веру, вливая новую порцию поэтического «золота» в прежний литературный слиток. Век «бронзовый» наследовал веку «золотому» через поколение. В 1975 году ленинградский поэт Олег Охапкин сказал об этом в стихотворении, которое так и называется – «Бронзовый век», перечисляя действующих лиц и исполнителей (Красовицкий, Ерёмин, Уфлянд, Горбовский, Соснора, Кушнер, Рейн, Найман, Бродский, Бобышев, Охапкин, Ожиганов, Кривулин, Куприянов, Ширали, Стратановский, Чейгин, Эрль, Величанский и «кто-то ещё»). Особо подчёркивается Охапкиным момент культурной инициации, которая совпадает с религиозным откровением:

Он исторгнул из Храма лишних.

Торговавших талантом, чтобы

Воцарился в сердцах Всевышний,

А в торгующих – дух утробы.

И пошли по домам поэты.

Те, кто Бога встречали – с миром,

А купцы разбрелись по свету

Золотому служить кумиру.

Разбрелися по всем дорогам.

Приступили ко всем порогам,

И на бронзовосерых лицах

Тихо бронзовый век горел.

Единственное, быть может, что не получило тогда отражения в охапкинской мозаике – это особая роль Николая Заболоцкого, уникальной литературной фигуры, стоявшей на границе «серебряного» и «бронзового» времени. Но это отдельный разговор…

Итак, поэты «бронзового века» вернули культуре то, что было утрачено в декадансе, отвергнуто в футуризме и тщательно замаскировано в русской литературе советского периода, – вернули золото традиции, по-новому переосмысленной и отлитой в ином культурном сплаве. Но новый культурный истеблишмент предпочёл этого не заметить. Само понятие «бронзовый век» вызывало недоумение, вопросы и какое-то подспудное неприятие. Интеллигенции не хотелось менять систему координат, основанную на идее одной привилегированной эпохи. Использовать дух русского модерна как ultima thule – («последний предел», «крайний остров») национальной культуры – это было удобное решение. Оно позволяло просто законсервировать разрыв, который провозгласили большевики, сбрасывая Пушкина с «корабля современности». Мысль о преодолении этого разрыва вытеснялась на задворки общественного сознания.