Литературная Газета, 6513 (№ 24/2015) - [46]

ФАКТЫ и АРГУМЕНТЫ

По мнению главы Московского городского центра профилактики и борьбы со СПИДом Алексея Мазуса, в столице нет эпидемии ВИЧ. «По состоянию на 1 апреля 2015 года на территории Москвы проживает 47 тысяч ВИЧ-инфицированных. Это составляет 0,23 процента от общего числа горожан, что существенно ниже общероссийского показателя – 0,44 процента, – доложил профессор. – Для сравнения: в Кейптауне более 19% жителей поражены ВИЧ, в Вашингтоне – 3,2%, в Париже и Лондоне – соответственно 0,9% и 0,5%. В прошлом году зафиксирован минимальный рост заболеваемости – 3,2%, причём большая часть новых случаев инфекции зарегистрирована на территории Новой Москвы. Кроме того, смертность больных ВИЧ москвичей по сравнению с 2011 годом снизилась в полтора раза. За всё время наблюдений с диагнозом ВИЧ-инфекция в Москве умерло 47,6 тысячи человек, при этом две трети смертей наступили от различных травм, передозировки и иных заболеваний, не связанных непосредственно с ВИЧ».

Всего в России в настоящее время зафиксировано 742 тысячи больных СПИДом (в США ВИЧ-инфицирован 1 миллион 201 тысяча человек).

Алексей Мазус добавил, что в результате профилактики СПИДа число заболевших москвичей младше 20 лет снизилось за 15 лет в 18 раз: «Вопреки распространённому мнению, что ВИЧ – это болезнь молодых, сегодня основной возраст заражённых – от 30 лет и старше».

Найти и обезвредить

Из 6,7 тысячи ВИЧ-инфицированных, выявленных в Москве в 2014 году, лишь 3 тысячи человек, то есть меньше половины, – местные жители. Вот почему принято решение открыть на территории столичного миграционного центра изолятор для иностранных гражданин, инфицированных ВИЧ, где больные будут находиться до депортации. «Часто после того, как носитель вируса выявлен, он просто исчезает, – пояснила Людмила Стебенкова. – В прошлом году мы обследовали 300 тысяч иностранных граждан – было выявлено 150 инфицированных человек. Только за четыре месяца этого года обнаружили ещё 114 случаев».

С середины мая возле станции метро «Текстильщики» работает передвижной анонимно-консультативный пункт, где все желающие могут бесплатно провериться на ВИЧ-инфекцию и гепатит С. Здесь же можно проконсультироваться по вопросам профилактики и лечения наркомании, алкоголизма и СПИДа, получить листовки и буклеты «на злобу дня».

«Давайте не будем ужасаться, давайте будем делать дело ровно в тех направлениях, которые уже чётко определены и по которым мы должны двигаться вперёд, – в сложившейся ситуации призыв главы Роспотребнадзора Анны Поповой звучит как руководство к действию. – Мы должны обследовать всех, кто должен быть обследован, мы должны назначить лечение всем, кто должен его получить, и мы должны потребовать от самих себя и от общества, чтобы те, кому это лечение назначено, полностью его получали и не прерывали его».

Теги: здравоохранение

Русский ребёнок, вдовы и война

Фото: Михаил САВИН

Недавно я прочитал в японском журнале "Косутёру" (ну, «Костёр», только их огласовка), что у нас, у русских, была когда-то час­тушка:

Или ты меня считаешь

Дурою набитою?

Почему ты не на фронте -

Говори в открытую!

И хотя война давно кончилась и жил я в Японии вовсе не в порядке военной службы, а вроде русского учёного-филолога, но я заплакал. Или тут я говорю неправду? Ну не знаю: в общем, как всегда.

* * *

Однако помню, что был 1941 год. Мы отбыли из Мурманска, из-под бомбёжек, в сибирскую деревню. В этот раз не на родину – к отцу, на Енисей и Минусу, – а чуть поближе, в деревню отцова сослуживца по границе. (На материном же Дону я ещё и не бывал; и если Дон тоже бомбили, то это можно себе только представить по словам брата и сестры, которые оказались там летом, перед эвакуацией.) Бабушка там же потом и погибла под бомбёжкой, в 1943-м; однако вдовой она была уже с 20-го года. Как раз тогда вернулся пешком из Новороссийска её муж. Как высокого чина казак, калмыцкий сирота, он, не имея денег на коня, по призыву сразу оказался в офицерском училище; и пошло, и пошло. На Кубани же, в 1920-м, он не мог рваться на посадку в зарубежный какой дредноут – и в Румынию или в Крым.

В Новочеркасске ведь оставалась и ждала его жена с четырьмя дочерьми.

Красные – те тоже дожидались его. Все пуховики уже шашками вспороли; а он вошёл в свой дом на Комитетской, 117 – и сразу же умер от разрыва сердца. (Другая бабушка – тоже издавна вдова, но сибирячка – скончалась в том же 20-м году от тифа и голода.)

Так вот, 1941-й. Отец был отозван из Мурманска в Москву, в управление пограничных войск на Лубянке. Оттуда он написал заявление (Сталину или кому-то ещё; кажется, майору Панкову): «Я командир, на обучение которого государство затратило 5 лет. Прошу освободить меня от бумажной работы и послать на фронт в одну из действующих частей нашего наркомата, а лучше всего в Красную армию ».

Примечательное дополнение, а? Догадывался старый партизан, что чего лучше. Незадолго до фронта, поздней осенью 1942-го, отец на неделю заехал к нам в деревню. Он прожил у нас, теперь уже год как съехавшихся со всех концов в одно место, ровно неделю. Накануне его возвращения в Москву ходили со всеми прощаться. Перед сельским советом стояла толпа. Это провожали на фронт подросших уже молодых парней. И раздавался душераздирающий вой воплениц.