Литературная Газета, 6502 (№ 12/2015) - [20]

Кто бы ты ни был, жизнь начинается с детства. Оно может проходить в более или менее комфортных условиях, но обычно в зрелом возрасте вспоминается как нечто светлое. Я не знаю ни одного человека, который бы всерьёз ассоциировал свои ранние годы с каторгой, узилищем, адом. Вы спросите: а как же дети военного поколения? Поговорите с ними, пока ещё не поздно. Почувствуйте колоссальную жизненную энергию, которой пропитаны их воспоминания. Было тяжело? Разумеется. Но в итоге, как пел Высоцкий, "дети бывших старшин да майоров до ледовых широт поднялись". И страну отстроили. Впрочем, мы отклонились от основной темы. Подавляющее большинство ныне живущих выросло в мирное время в могучем государстве. О подрастающем поколении это государство заботилось. Система образования, например, даже по самым независимым оценкам была одной из лучших в мире. Наличествовали здоровая организация досуга, условия для развития личности. Вроде бы и неоткуда взяться разговорам о том, какое несчастное было детство. Однако составитель книги рассказов «Детский мир» Дмитрий Быков, очевидно, придерживается иного мнения.

Уже в предисловии натыкаешься на такие перлы, как «ужас и тревога детских лет» и «школа – царство сплошного кошмара почти без просветов». Откуда это? Скорее всего от желания показать, что советское детство по определению не было, не могло быть сколько-нибудь счастливым: какое уж может быть счастливое детство в чреве стального серпасто-молоткастого Левиафана? Ужас, боль и ломка ростков индивидуальности жестокой пятой коллектива. Рассказы, с дьявольским чутьём собранные в «Детском мире», наглядно иллюстрируют это. Вот, например, Людмила Петрушевская, «Незрелые ягоды крыжовника»: «Дети понимают жизнь и легко принимают её простые правила. Они готовы именно к пещерному существованию. Они портятся страшно быстро, возвращаясь к тому, древнему способу жизни, с сидением кучей перед очагом, с коллективной едой всем поровну, вожакам больше, последним и слабым меньше или ничего. С общими самками». Рассказы в сборнике разные, есть посильнее, есть послабее. По отдельности они, конечно, направленного эффекта не производили бы. Но в том-то и фокус, что тексты объединены неким замыслом, сверхзадачей. Постепенно, по мере продвижения внутрь книги, у читателя возникает ощущение какой-то безысходности, безнадёги. Невольно вспоминаешь эпизоды из собственного детства, задумываешься[?] Стоп. Художественного эффекта сборник, безусловно, достигает. Но давайте подумаем, что – кроме удачной компоновки – обеспечивает этот эффект.

Рассказы апеллируют к глубинной области личности. А именно – к своего рода «маленькому человеку» внутри читателя. Разумеется, у каждого в детстве возникали обстоятельства, в которых столкновение с коллективом вызывает отрицательные эмоции. Умных дразнят ботаниками, физически сильных зачастую объявляют тупыми. Конечно, нельзя сказать, что это хорошо, но и ничего критичного, как правило, в таких ситуациях нет. Они по мере взросления сами собой рассасываются, и нередко те, кто враждовал, скажем, в пятом классе, в шестом – уже закадычные друзья. Но художественное слово обладает очень важным свойством. Заретушировав одни моменты и высветив другие, автор может представить интересующую ситуацию тем или иным образом. В «Детском мире» зачастую эмоции героев сводятся к формуле, выписанной Михаилом Веллером в рассказе «До того, как». Формула такова: «И в играх, требующих подвижности, приходил последним номером. А в футбол вообще не годился. И ни одна с-сука мной не восхищалась! Это – жизнь?» Нет, не жизнь, конечно. И автор рассказа это понимает, и составитель, и читатель. Не жизнь, а искусно созданный суррогат. Но струна зацеплена, в голове проносятся мысли: «Какое же всё-таки варварское общество…» Но потом на ум приходит пример того, как на, казалось бы, страшном и нелицеприятном материале может быть построено мощное, жизнелюбивое, даже мотивирующее на доб­рые поступки произведение. Вспоминается «Республика ШКИД». Да, голодное, вшивое, опасное время. Да, беспризорники. Да, неприглядные реалии. Но насколько положительный, конструктивный посыл! Эта книга воспитывала, спасала и поддерживала. Что же может сделать «Детский мир»? Пожалуй, только встать на полку вечно недовольного, с презрением смотрящего на мир сноба.

Теги: Детский мир: Рассказы

Роман не о любви

Арсений Никитин. Счастье. - М.: РИПОЛ классик, 2015. – 256 с. – (Восхождение). – Тираж не указан.

"Счастье" Арсения Никитина – это дневник молодого мужчины, мечтателя, у которого есть всё, кроме счастья[?] Писатель создал типичного героя нашего времени, блуждающего в своих неопределённых желаниях и бегущего от проблем.

В поисках любви и понимания герой Арсения Никитина бегает от женщины к женщине, классифицирует их по различным признакам, сравнивает одну с другой, он постоянно рассуждает: «Я всегда видел недостатки в тех девушках, с которыми встречался, спал, которых любил. И, держа в голове эти недостатки, я всегда надеюсь, что вдруг появится эта идеальная, которая вдруг сметёт в моей жизни всё прошлое». Опьянённый иллюзией, герой испытывает отвращение к собственной жене, ссылаясь на её требовательность и недовольство. «В нашей культурной традиции большинство жён относятся к мужьям, как к собственным собакам: кормят их, любят, балуют, но только пока те послушно себя ведут […] А я – не собака!» – пишет он в своём дневнике.