Литературная Газета, 6502 (№ 12/2015) - [17]

Сегодня мы хотим пригласить читателей «Литературной газеты» на небольшую прогулку по «Петровскому мосту» (адрес издания в интернете: http://petrmost.lpgzt.ru).

Игорь БЕЗБОРОДОВ, главный редактор журнала «Петровский мост» 

Взлётная полоса

Александра ТАМБОВСКАЯ

* * *

Наш старый автобус бесстрастен, как идол,

И времени стражи сегодня добры:

Зелёные хижины древних друидов

Почудятся вдруг у закатной горы.

Пригрезится время былое, иное.

Взволнуются предки, насупятся лбы.

И мудрый астролог, как палубу Ноя,

Укажет мне знаки грядущей судьбы.

Он скажет, что есть у меня варианты,

Что вольному воля, как жить на Земле.

«Что выбрать желаешь – кайло иль пуанты?

Что хочешь – Париж иль Россию во мгле?»

И я удивлюсь, осерчаю, обижусь:

«Я столько страдала! Доколе ж, скажи?!.»

А старый хитрец подойдёт ещё ближе

И снова развесит свои миражи[?]

И я онемею от рая земного.

Вкусить бы, познать бы, а там – умереть.

Но ангел таинственный вдруг надо мною

Воздвигнет крыла и прикажет: «Не сметь!»

И вновь я в знакомой пронзительной сини,

На сломе эпох, без досужего Ноя…

Кайло и Россия, кайло и Россия…

Как просто, как ясно! И нужно ль иное?

Аэродром Ижма

Взлётная полоса, взлётная полоса

В царстве таёжных чар.

Иней с тяжёлых веток падает на глаза,

И опустел ангар.

Не долетит сюда ни электрички крик,

Ни свет падучих звёзд.

Только один старик сюда приходить привык

Призраком белых грёз.

Аэродром Ижма! Не умирай, выживи!

Подай небесам весть.

Если подрезаны крылья, но не остыли души,

Значит, надежда есть.

Брошен аэродром, нет ничего на нём,

Кроме снежных страниц.

Только старик-чудак не может забыть никак

Песню стальных жар-птиц.

И ломом тяжёлым бьёт, и долбит он грубый лёд.

О, взлётная полоса!

Он всё не может забыть прерванный наш полёт

В светлые небеса.

И вот однажды над ним, зябнущим и седым,

Грянул, как гром, окрест

Раненый самолёт, раненый самолёт,

Падающий с небес.

И молодой пилот не верит своим глазам:

Там, за белым окном,

Маленький аэродром, маленький аэродром.

Маленький аэродром!

Аэродром Ижма

Очнулся, кричит: «Выживи!

Поверь, пилот, в чудеса!»

И вот надежда всё ближе, и вот надежда всё ближе...

О, взлётная полоса!..

У каждого есть в судьбе брошенный аэродром

И падающий самолёт.

Не ставь на минувшем крест, не ставь на будущем крест,

И может быть, повезёт.

А если случится беда и надо уйти навсегда,

Подставь другому плечо.

Ты в сердце расчистил снег, ты свой не бросил штурвал.

Чего же тебе ещё?

Аэродром – маленький, как старичок в валенках,

А самолёт – гигант.

Но мчится он, дебри взламывая, в сердце тайги самое,

И побеждает – талант.

Будьте, люди, талантливы не только своими песнями,

А верою в чудеса.

Верьте в счастье обманчивое.

Ведь так много в жизни значит она –

Взлётная полоса.

Отечество – чистилище моё

Людмила ПАРЩИКОВА

* * *

Какие крутые тропинки

проложены в этот январь...

Наш мальчик почти без запинки

сестрёнкин читает букварь.

Как молодость быстро проходит!

Как молодо дышит зима!

Какой ослепительный холод

коснулся души и ума!

Ничто в этом мире не вечно.

Но топятся печи в селе –

старинные жаркие печи –

и теплится жизнь на Земле.

И млечным дымятся морозом

глубокие чаши низин,

и пахнет сосной и берёзой

ночной снегопад на Руси...

* * *

Пригрезится – то яблоня в саду,

То Байгора, в которой лещ играет,

И кажется, хоть вдалеке от рая

Находишься, но всё же не в аду.

А по ночам, когда знобит траву,

И звёзды пьют из моего колодца,

И сердце, как птенец, на волю рвётся –

Поверится, что я ещё живу.

А значит, как ни каркай вороньё,

Как ни рисуйся быт под поле боя,

Мы всё на свете выдержим с тобою,

Отечество – чистилище моё.

* * *

Не отпускайте меня в небеса!

Там не тоскуют под ветром леса

и первоцвет как душа на весах

в чашах проталин не светится;

не обжигает крапива колен,

не досаждают работа и лень,

и лепестки не роняет сирень,

тучная, словно медведица.

Ежели даже вся жизнь на мели,

вечную пленницу вечной земли

непреходящим покоем вдали

не обольщайте. Да полно вам!

Не полегчает там, чем ни лечи,

не отвечают там, как ни кричи,

и как заблудшему овну в ночи,

пусто и холодно.

* * *

Мать пройдёт – половица не скрипнет.

Пронесётся по дому тепло.

Оттого-то, наверно, и липнет

Тонкожилый листок на стекло.

Осень, ветер, и сумрак, и слякоть –

Только в доме у нас благодать,

И пока ещё не о чем плакать.

Мать уйдёт – и начнёт холодать…

* * *

В пустом саду хозяйничает память,

и воздух вкусен, как вишнёвый клей,

и можно к травам родины моей

припасть сухими жаркими губами.

И так неслышен ветра слабый шум,

и так неспешны капли дождевые…

Задумаюсь и, может быть, впервые

у жизни ничего не попрошу.

Пускай во всём постигнет неудача,

но жить в немом согласии с людьми,

с землёю, с небом, с горечью любви –

так хорошо. Поэтому и плачу…

А время мчится всё быстрей...

Леонид ШИРНИН

* * *

Синий свет, отражённый в колодце,

Словно взятый у неба взаймы.

Злой морозец, впрягающий солнце

В ледяную повозку зимы.

У повозки сосульки – оглобли,

А полозья – позёмки в степи...

А ветра – пристяжные продрогли,

Постоянно сбиваясь с пути.

Мириады незримых иголок

Прошивают сверкающий снег.

И сквозит галактический холод,

Устремясь из небесных прорех.

Леденящий и разум, и душу,

Пустотою и смертью храним, –

Жёсткий блеск излучающих стужу

Ослепительно-белых равнин...