Литературная Газета, 6475 (№ 32-33/2014) - [27]

Перед тем как попасть под удар Третьего рейха, Варшава проводила откровенно прогерманскую политику. Польша несёт большую долю ответственности за развязывание Второй мировой войны. В 1938 году она не только всеми силами мешала СССР оказать помощь Чехословакии, но и захватила у неё Тешинскую область, за что получила от Уинстона Черчилля прозвище «польской гиены». Раздел Чехословакии увеличил территорию Польши, но ухудшил её стратегическое положение. А за полученную Тешинскую область Гитлер потребовал расплатиться – дать согласие на вхождение вольного города Данцига в состав Третьего рейха и разрешить строительство «коридора в коридоре» – экстерриториальных железной и шоссейной дорог через польские земли между Германией и Восточной Пруссией.

Возомнившая себя великой державой, Польша ответила отказом сначала Германии, а потом и СССР, предложившему допустить на польскую территорию Красную Армию, чтобы та помогла полякам отразить нависший над ними «тевтонский меч». Одну из причин столь легкомысленного поведения в разговоре с министром иностранных дел Франции Жоржем Бонне раскрыл польский посол во Франции Юзеф Лукасевич, заметивший, что министр иностранных дел Польши Юзеф Бек «никогда не позволит русским войскам занять те территории, которые мы у них забрали в 1921 году».

Месяц спустя Красная Армия без разрешения Бека вернула захваченные поляками земли, на которых под панской пятой изнывали украинцы и белорусы. И когда в сентябре 1939 года пленных поляков конвоировали в Ровно, вспоминал польский офицер, жители выплёскивали на них нечистоты, крича: «Конец вашему польскому господству».

А ведь всего этого могло и не случиться. Лето 1939 года советское руководство потратило на то, чтобы убедить англичан и французов заключить трёхсторонние политические и военные соглашения. Они должны были создать основу для совместных действий по отражению фашистской агрессии. 12 августа, когда вермахт готовился к вторжению в Польшу, в Москве начались переговоры военных миссий Великобритании, Франции и СССР. Сталин знал, что до нападения Германии на Польшу осталось чуть больше двух недель. Далее откладывать принятие принципиальных решений было нельзя.

Однако если Кремль торопил, то Лондон тормозил. Британскую военную миссию возглавлял адмирал Дракс. Он не имел полномочий на подписание соглашений, зато получил задание всячески затягивать переговоры. Главная цель в них, заявил английский министр иностранных дел Эдуард Галифакс, состояла «в том, чтобы предотвратить установление Россией каких-либо связей с Германией».

Как только Сталин увидел, что Лондон тянет время и не собирается брать на себя никаких обязательств, а Париж идёт у него на поводу и не может повлиять на поляков, он сделал манёвр, за который его и всех нас англосаксы проклинают вот уже 75 лет. 23 августа главы дипломатических ведомств СССР и Германии подписали Договор о ненападении между Германией и Советским Союзом. Москва получила время на подготовку к противоборству с Германией и избавила себя от угрозы войны на два фронта – вооружённый конфликт с Японией на Халхин-Голе ещё продолжался.

Англосаксы, веками воевавшие чужими руками и стравливавшие всех со всеми, сели в лужу. Ведь 23 августа в Лондоне ждали Германа Геринга, визит которого в Великобританию Гитлер отменил в последний момент. Судя по всему, Чемберлен готовил сделку в духе Мюнхена-1938, но фюрер не стал с ним даже разговаривать. Разгромив Польшу за четыре недели, он повернул на запад. Вермахт за шесть недель разгромил Францию и катком прошёлся по Европе.

«Коктейль» из идеологии и геополитики

Передышка, полученная Советским Союзом, оказалась короче, чем рассчитывала Москва. Между немецкими историками до сих пор продолжается дискуссия о том, что было основным мотивом в решении Гитлера напасть на СССР. Едва ли такая постановка вопроса является плодотворной. Верной представляется позиция историка Михаила Мельтюхова, который констатировал: «Различные мотивы вовсе не обязательно противоречат друг другу. Как известно, «расово-идеологическое» ядро национал-социалистической идеологии и мировоззрения самого Гитлера, восходившие в своей основе к немецкому национализму и европейской русофобии, естественным образом предполагало уничтожение «варварского» Российского государства, «угрожавшего» Европе. Новым тезисом стало восприятие Советского Союза как «еврейско-большевистского» государства, борьба с которым таким образом оправдывалась как с точки зрения антисемитизма, так и с антикоммунистических позиций, что, конечно же, упрощало ведение соответствующей пропаганды…

С другой стороны, характерные для национал-социализма «расово-идеологические» установки дополнялись идеей обеспечить Германии необходимое «жизненное пространство». Фактически это была соответствующим образом трансформированная общеевропейская колониальная идея. С точки зрения реальной политики эта идея предлагала решить проблему нехватки ресурсов.

К сказанному остаётся добавить, что расовая теория и отношение к славянам как «недочеловекам» возникли не на пустом месте. Взгляд на славян как на людей второго сорта был распространён на Западе с незапамятных времён. Никуда не исчез он и сегодня – несмотря на грандиозные победы Красной Армии над казавшимся непобедимым вермахтом, эру советской космонавтики и впечатляющие достижения отечественной науки и культуры.