Литературная Газета, 6465 (№ 22/2014) - [48]

От ортодоксов сестра Джулия перешла к протестантам. Мы медленно поднимались по центральной аллее к вершине холма, и вдруг я увидела полуобнажённый куст, над которым, как флаг, реяла огромная ярко-красная чашеобразная роза. Её погибшие сёстры превратились в капельки крови на опавшей листве, покрывавшей плотным ковром пожухлую траву. А эта гордая красавица из последних сил боролась за жизнь, оплакивая ушедшее лето слезами дождя, медленно скатывавшимися по вздрагивающим лепесткам. У меня невольно вырвалось:

«Аврора Ли отказывает Ромни». Картина Артура Хьюза

– Кто это?

Сестра Джулия, прерванная на полуслове, удивлённо спросила:

– Вы о ком?

Я извинилась и поинтересовалась, чьей могиле принадлежит розовый куст с уцелевшим красным цветком. Сестра Джулия умилённо улыбнулась и с восторженным придыханием сообщила, что красную розу на могиле великой английской поэтессы Элизабет Барретт Браунинг в 1905 году посадил профессор Найт из Эдинбургского университета. Теперь настала моя очередь умилённо восхищаться мужским благородством. Приехал человек во Флоренцию, зашёл на кладбище поклониться праху знаменитой соотечественницы и, выказывая любовь к творчеству прекрасной дамы, преподнёс ей изумительный куст красных роз. А по прошествии целого века с хвостиком цветы обратились ко мне с просьбой: «Ты пишешь розовые истории, напиши о красной розе Элизабет, пожалуйста». Это было похоже на вызов, и я решила его принять. Я не только напишу седьмую розовую историю, но и постараюсь сделать так, чтобы роза Элизабет поселилась у бармы Русского музея в Михайловском саду.

Я рассказала сестре Джулии и Полю о фестивале «Императорские сады России» в Санкт-Петербурге, об участии в нём фонда «Арт-Линия», о героинях шести рассказов о розах, цветущих в прекрасном парке Северной Пальмиры, и попросила разрешения на черенок с куста профессора Найта, который немедленно получила. Поль тут же позвонил главному садовнику Four Seasons и договорился с ним, что он сам выберет правильную ветку и даст путёвку в жизнь новому саженцу.

Переложив садоводческие заботы на профессиональные флорентийские плечи, я занялась сбором материала о жизни и творчестве поэтессы Элизабет Барретт Браунинг. Про её удивительный роман с другим английским поэтом Робертом Браунингом я уже кое-что знала. История их любви превратилась в начале XX века в бродвейский хит, дважды удостоившийся экранизации.

Элизабет Барретт Моултон родилась в 1806 году в состоятельной семье рабовладельца-плантатора. Пока владения мистера Барретта на Ямайке разрастались и приносили прекрасный доход, он растил и воспитывал детей в Англии, не жалея денег на их образование. Элизабет, старшая из двенадцати детей, обожала отца, прекрасно училась, читала запоем, в восемь лет переводила Гомера, а в десять написала поэму «Марафонская битва». Родители поощряли поэтические опыты дочери, и на четырнадцатилетие отец подарил Элизабет пятьдесят копий её первого сборника стихов.

В пятнадцать лет у Элизабет проявились признаки тяжёлого недуга – страшные головные боли и боли в спине. Диагноз так никогда и не был поставлен. Ей становилось то лучше, то хуже, доктора давали разные рекомендации и лечили единственными в ту пору обезболивающими средствами – производными опиума и морфия. Возможно, эти лекарства ещё больше стимулировали и без того живое воображение девушки, ещё больше обостряли её чувствительность и восприятие действительности.

Говоря сегодня об Элизабет Барретт, мы бы сказали, что она была ангажирована и политически, и социально. Она писала о бесправном положении женщины в обществе, о непосильном детском труде на фабриках. Она выступала против рабовладения и приветствовала освободительное движение в Италии. Опубликованная в 1857 году поэма «Аврора Ли» была высоко оценена современниками, а известный литературный критик Рескин даже назвал её лучшим поэтическим произведением XIX века в Англии.

История молодой девушки, решившей стать поэтом и отстаивающей свою позицию, вдохновила художника прерафаэлита Хьюза на создание изящного полотна «Аврора Ли отказывает своему жениху Ромни». Правда, к концу восьмой части поэмы предшественнице будущих суфражисток удаётся отстоять и право на самоопределение, и право на простое женское счастье. Получилось весьма автобиографично.

Два события серьёзно повлияли на психическое здоровье мистера Барретта-старшего – смерть жены и отмена рабовладения в английских колониях. Потеряв чернокожих рабов, он тем не менее остался рабовладельцем. Только теперь он безраздельно властвовал в семье, требуя беспрекословного подчинения от окружающих. Взрослые дети превратились в бесправных заложников деспота-отца. Малейший шаг к самостоятельности расценивался как предательство и преступление, за которое полагалось суровое наказание – отлучение от семьи, лишение наследства и запрет на упоминание имён провинившихся.

Страшно сказать, но болезнь дочери очень устраивала отца. Элизабет была его любимицей, он ею гордился, окружив её заботой и вниманием.

Ужасная трагедия, в которой Элизабет винила себя, – гибель любимого брата Эдварда – не только нанесла тяжёлый удар по её и так хрупкому здоровью, но и ещё теснее связала отца с дочерью. Она стала добровольной затворницей в лондонском доме на Уимпол-стрит, 50. Кроме домашних Элизабет виделась лишь с подругой – поэтессой Мэри Митфорд и мистером Кеньоном – другом семьи, весьма состоятельным джентльменом с репутацией покровителя искусств.