Литературная Газета, 6464 (№ 21/2014) - [4]

Что же любопытного и нового узнали бы читатели из сочинений этих неистовых, праведно возбуждённых репортёров? А то, например, что вся надежда стареющей Европы покоится на молодых национально озабоченных, стройно марширующих людях со взором горящим, оглашающих древние улицы задорными кричалками, колом застревающими в обывательском мозгу.

У лидеров этих брутальных бойцов - штурмовиков, фалангистов, фашистов, железногвардейцев, – у крутых бритоголовых мужчин восторженные молодые либералки почтительно брали бы интервью. Забитых ими во время погромов евреев нам публично объявили бы этих самых погромов вдохновителями и организаторами. Одна пламенная радио­ведущая в порыве красноречия заявила бы о том, что возглас «Зиг хайль!» объединяет сейчас лучших людей нашей страны. Притом что вообще-то хуже нашей страны нет ничего на свете, и смысл нынешнего европейского существования в том и состоит, чтобы максимально её обкорнать и поделить на мелкие части. Чего церемониться в самом деле? Зачем оставлять столько природных богатств в руках всякой «гопоты» и «быд­ла» – термины особенно выразительны в устах публицистов, исповедующих демократические идеалы.

Всякое сравнение, всякая метафора есть полемическое преувеличение, и мои тоже. От этого они не менее оправданны и неотступны. Чем больше я читаю и слушаю нынешних московских заступников украинского национального возрождения, тем больше искушает меня мысль, что важно им не столько отстоять нетленную галицийскую мрию, то есть мечту, сколько воплотить мечту собственную – побольнее уесть своё постылое отечество.

Я не спешу обвинить моих вольномыслящих коллег в закоренелой ненависти к родным осинам и в ряды пресловутой пятой колонны не тороплюсь их зачислить, я только констатирую: в любом современном, а, впрочем, и стародавнем конфликте они рефлекторно занимают сторону противников России. Таково органическое свойство их натуры. Объяснимое абсолютным, тотальным, всеобщим неприятием каких бы то ни было российских интересов, недопущением какой бы то ни было российской правоты. Россия виновата всегда и во всём одним фактом своего существования.

Рассуждать об отсутствии патриотизма в такой ситуации, как вы понимаете, бессмысленно. Применительно к России это понятие сугубо отрицательное, трактуемое как агрессия, тщеславие. Сплошной барабанный бой. О том, что на самом деле русский патриотизм – это гордость за всё пережитое и испытанное, за каждую преодолённую беду и побеждённое лихо, друзьям-либералам бесполезно напоминать.

Есть известные хроникальные кадры, снятые во время первой победы Красной армии под Москвой. Посреди полусожжённой деревни стоит старуха в телогрейке и платке и крестит впервые наступающих советских бойцов. И каждый из них целует её, словно прикладывается к иконе. Для меня этот документальный кадр и есть главный образ русского патриотизма.

Увы, почти невнятный московским сторонникам киевских реформ.

Но почему, мучаюсь недоумением. И прихожу к мысли, что дело не в злой осознанной воле, а в какой-то натуральной, опять же органической НЕПРИЧАСТНОСТИ к самым заветным основам народной жизни, к ОТЧУЖДЁННОСТИ от них. В НЕЖЕЛАНИИ разделить ежедневную русскую судьбу со всеми её прозрениями и печалями.

Другой вопрос, а в чём же причина этого пагубного равнодушия? В скороспелой буржуазности? В европейском самоощущении обеспеченных господ? Похоже, хотя недаром ведь Лев Николаевич Толстой дивился тому, где это его героиня, юная «графинюшка» Наташа, воспитанная французскими гувернантками, так лихо научилась плясать «русского». И не так уж юродствовал барин-миллионщик Паратов из «Бесприданницы» Островского, когда признавался, что дружит с бурлаками, потому что и сам он, в сущности, бурлак.

Кто-нибудь заподозрит меня в намёке на пресловутый национальный вопрос, по лукавому обычаю сопряжённый со всякой оппозиционностью. Отмету его ссылкой на Василия Васильевича Розанова, который ещё сто лет назад заметил, что если в России отец семейства регулярно раскрывает перед детьми книги по русской истории, то семейство это почти наверняка немецкое или еврейское. Это всё к тому, что приверженность к русской судьбе, к русской беде и к русской надежде, к русской истории и русскому будущему определяется отнюдь не этническими корнями.

Понятно, что к ней не приневолишь, она или есть, или её нет. Тут один талантливый режиссёр-аниматор поведал журналисту оппозиционной газеты, что великая Россия ему лично не нужна ни в каком смысле. Ни с Крымом, ни без Крыма. По нему, пусть она будет размером хоть с Лихтенштейн.

Очень мило. Но вот Столыпину великая Россия почему-то была необходима. И Бунину, и Набокову, и Рахманинову, и другим бесспорно «креативным» личностям более чем. И, кстати, многим тысячам русских изгнанников, которых смертельные обиды на большевиков не выводили на марши под флагами со свастикой. Иосиф Бродский уж на что был непредсказуемый вольнолюбец, но и он адресовал героям незалежности не вполне политкорректные и вежливые, но безупречные по чувству стихи. Во всяком случае, никак не похожие на те покаянные, со слезами смешанные речи, с какими обратились к «лыцарям» майдана прибывшие из Москвы современные поэты. Внимая их чувствительной риторике, предвижу такой День Победы, когда некий беспристрастный либерал объяснит нам, что гитлеровцы жгли и грабили Россию для того, чтобы принести нам свободу. Как это уже сделал херсонский губернатор Одарченко.