Валерий СУХАРЕВ
Поэт, журналист, переводчик, музыкант. Родился в 1967 г. в Одессе. Член Южнорусского союза писателей. Автор многочисленных публикаций в одесской, украинской, российской и зарубежной периодике. На первый сборник стихов Валерия Сухарева, изданный в Одессе, - "Анонимность пространства" (2000) – дала благословение Анастасия Ивановна Цветаева.
Во всю длину души
* * *
В раю закрыто, но в аду ещё
свет не тушили, и ещё посуду
не убирали – вон белеет счёт
за сытый вечер и тела повсюду.
В раю уже закрыто, но в аду,
куда – как мнилось – заглянул случайно,
посасывают сносную бурду,
покуривают, атмосфера чайной[?]
И вечный то ли жид, то ли грузин,
каких, куда ни плюнь, везде навалом,
рыдает среди прочих образин,
все – в стельку, атмосфера сеновала.
И кто-то, с нехорошим огоньком
в глазах, стоит у входа, попирая
здесь принятый устав, и ни о ком
не помнит, бросив ад не ради рая.
INSOMNIA
Сердце колотится узником, требуя света,
в каменном цирке ночном с беломраморным дном…
Это – твой спившийся Рим, сбившийся ритм, и это –
агатовый, адовый и кольцевой, многоярусный дом.
На! – неразменные звёзды, что режут под веками.
На! – воздух в кавернах, которым дышать нельзя.
Но забери, ради бога, от меня того человека,
чьи глаза, как быстрые липкие руки, по мне скользят,
чьи речи исполнены мне не нужных упрёков
и чьё любомудрие пахнет свальной дырой.
Я столько уже не усвоил верных, но праздных уроков,
что и от этого лучше поглуше меня прикрой
чем умеешь: молчаньем за чашкой чаю,
анекдотом за рюмкой, шквальным ветром в порту
или тенью в портике старом; нету тех, без кого я скучаю
по эту, но чую, что заскучаю по ним по ту.
Душа понимает быстрее, чем этот змеиный
по гибкости и неожиданности язык,
то, о чём говорит; и если в лицо надвигаются спины,
значит, ты резво идёшь и к такому темпу привык.
И, как ангину, усталость с собою перемещая
повсюду, – замечаешь её, только осев в темноте
дома, угла, тени под липой, не трепеща и
не сетуя; некому сетовать; и давно не те
слова, что готовил, ты скажешь, смущаясь
собственной речью, и заметишь, что нет
слушателя, а есть нефтяного чаю с
волнистым бликом луны стакан и горсть липких конфет.
Есть бутылка – прозрачней кривого намёка,
ядерный арсенал черешни, что-то ещё, неразделимое, как:
катулл-лукреций-данте-пушкин-набоков,
сплошное, как убористый ресторанный счёт.
И впереди ещё жизнь – никто не скажет, какая,
но какая бы ни была, – из принципа дотяну,
чтобы посмотреть, чем всё кончится, сморкаясь, икая
и рыдая во всю длину души и во всю её ширину.
Ксения АЛЕКСАНДРОВА
Родилась в Одессе в 1990 г. Автор публикаций в ряде периодических изданий, в коллективных сборниках «Золотая Ника», «Пушкинская осень в Одессе», «Согласование времён», «Провинция у моря» и др.
Хватит плакать, Мария…
МАРИЯ
Этому городу больше не нужен живой мессия,
Здесь весь ноябрь каблуками жидкую грязь месили,
Здесь серый асфальт и небо давно не бывало синим:
Только блёклым, пустым, невнятным.
Здесь живут люди, которые вязнут в своих решениях,
Говорят о работе, машинах, вере, любви, траншеях,
Надевают галстуки, бабочки, петли себе на шею.
Ну а я-то? Да, впрочем, я-то
Всё время искал чьи-то волосы, губы, соски, ладони,
Видел в женщинах Еву, Лилит, но никогда Мадонну.
Я терялся в глазах их: простых, голубых, бездонных,
Беспросветных, пустых, усталых.
А Мария хранит прибрежные камешки в босоножках,
Каждую ночь достаёт своё сердце из тёплых ножен,
Словно раньше нельзя было верить, а сегодня можно,
Но она всё равно не стала.
Говорит, что волны кормят детей своих млечной пеной,
Представляет, как будет сына укачивать колыбельной,
И боится увидеть, как занавеской кипенно-белой
На ладони ложится саван.
Завтра утром забудется всё, о чём бы ни говорили,
