Литературная Газета, 6460 (№ 17/2014) - [5]

Украинский же национализм изначально основывался на совершенно другой идее: населению, составлявшему этнографическое большинство и имеющему свою особую традиционную идентичность, предполагалось навязать новое имя, новую конфессию, новое историческое и культурное самосознание. Вместо привычного со Средних веков осознания себя русскими, то есть частью Руси, навязать представление о себе как об «украинцах»; отринуть всю свою городскую культурную традицию как якобы чужую; отказаться от представления о себе как о православных, заменив это абстрактным «общехристианским» самосознанием. По сути, украинские националисты предлагали провести полномасштабный этноцид восточнославянского населения, с тем чтобы создать из этой «этнографической массы» новый народ. И им это в значительной мере удалось, хотя и не во всём и не со всеми.

В основе украинского национализма лежит программа этноцида, поэтому он просто обречён на радикальность. Эта заложенная в нём форма мысли порождает особый тип мышления: носитель этой идеологии просто не хочет и не может считаться с реальностью. Он знает, каковой реальность должна быть, и готов не останавливаться ни перед чем, чтобы она стала соответствующей идеологии украинства. То, что ради этого подчас требуется просто уничтожение объекта воздействия, не должно никого останавливать.

Фраза: «У нас нет проблем с русским языком, у нас есть проблемы только с украинским!» – знакома, думаю, всем. Заговорить реальность – это такой способ отрицать её на уровне слов. «Если не хотят быть украинцами, пусть уезжают в Россию» – это убеждение не может быть поколеблено вопросом, как же столько миллионов человек, население по крайней мере половины страны, может уехать в другую? Такой реальности просто нет места в украинской картине мира. И это настойчивое отрицание другой части страны рано или поздно должно было вылиться в политическое поле, найти своё выражение в структуре политической жизни.

Есть такой детский стишок: «Если взрослого мыша взять и, бережно держа, напихать в него иголок, то получите ежа. Если этого ежа, нос заткнув, чтоб не дышал, где поглубже бросить в реку, то получите ерша. Если этого ерша [?]» и т.д., который заканчивается весьма ценной формулировкой: «Впрочем, он, наверно, сдохнет… но идея хороша!» Вот это как раз тот ход мысли, который свойственен украинскому национализму. И мы сейчас всё это наблюдаем в полной мере: украинские националисты сами уничтожают единую Украину, потому что не хотят считаться с её разнообразием.

Есть только один способ сохранить территориальную целостность Украины (конечно, уже без Крыма) – это сесть за стол переговоров и выполнить все те условия по федерализации, которые ставит движение юго-востока страны. Но для «свидомых украинцев» это абсолютно неприемлемо. Реальность отрицается: это всё происки России, это её агенты, это внешние силы. Жечь их калёным железом – единственный рецепт.

Такова и идея евроинтеграции Украины, которая была заложена в самой идеологии украинства и продолжает навязываться стране до сих пор. Она не считается с реальностью, с тем, что украинская экономика такие манипуляции просто не перенесёт. «Но идея хороша!»

Что такое государственная политика, не считающаяся со своим населением? Это и есть условие для начала гражданской войны. Одно дело отрицать существование неукраинского населения на словах, другое – отрицать его на практике. От отрицания умозрительного лишь один шаг до отрицания физического – и отсюда популярность всех этих кровожадных лозунгов: кого на ножи, кого повесить, а кого в речке топить. Гражданская война заложена была в сознании украинизированной части населения, ей нужен был только повод, чтобы стать реальностью.

И теперь, ровно по той же логике, на юго-востоке сбрасывают знамёна Украины и водружают российские, и все вдруг стали русскими. Мы видим массовую демонстрацию русской идентичности, хотя прежде эти территории по населению считались преимущественно украинскими. Например, по переписи населения в том же Славянске 73% украинцев и только 23% русских, а русскоязычных лишь чуть больше половины. Конечно, это неправда. Это фиктивная советская «национальность», которая вписывалась в паспорт независимо от того, каковы на самом деле были у человека родная культура и родной язык. И теперь, когда украинская идентичность всё ярче предстаёт в своём бандеровском выражении, её стали воспринимать как чужую. Однако украинское государство основано на той вымышленной реальности, которую воспроизводила в своих переписях. И исходя из неё очень трудно понять, откуда вдруг в Славянске такое мощное русское движение. Наверняка «москали» приехали.

На деле сейчас по всей Юго-Восточной Украине происходит массовый отказ от украинской идентичности. Она стала восприниматься как чуждая, как майданная. А главное – происходит осознание её антирусского характера. К местным жителям долго обращались с вопросом: «Какой же ты украинец, если не ненавидишь москалей?» А что делать тем, кто не готов их ненавидеть? Значит, наверное, да, не украинцы. Происходит возвращение к русскому самосознанию. И это уже трудно остановить.