Литературная Газета, 6460 (№ 17/2014) - [20]

Ну что ж? Обидно это, унизительно ли Богу? Не благоговейно? Но ведь для того Сын сошёл и принял на себя бремена и крест – служить нам, человекам. И велел: «Стучите – да обрящете!»

Так что Дневник = обращённость к Богу, с ним «единобеседование» = «монология», как Августин ещё именовал такое делание – в Исповеди. А в литературе на читателя – обращение к Ближнему – вторая часть двуединой заповеди: «возлюби Бога и ближнего…»

Дневники остаются от людей – как пласт бесед с Богом – «как на Духу»: искренне. Потому что чего уж тут хитрить-мудрить, когда и так тебя видят, прозрачен ты. А твоя задача – своим умом подсоединиться к видению тебя Логосом, отождествиться с Его Умом и Его видением тебя. И так устроить – царствие небесное внутри тебя = Небо – в сосуд свой скудельный, в овчинку твою – запустить.

Ясно, почему литература и книжный рынок не любят издавать дневники: ревность Горизонтали к Вертикали, ближних – к Богу. Дневник своею глубиной и искренностию и настоящестью и истинностию – как бы отменяет литературу, что вымысел и сказка = ложь. Отменяет игровое отношение к бытию и слову…

Ну да – в жанре Дневника человек менее всего «Хомо люденс» – «человек играющий». Это с ближним – можно, весело выходит. Но ИГРОК С БОГОМ?.. Это – разве что Сатана таков, Мефистофель…. Ну и скептик Паскаль: «пари на Бога» – всё ж не с Богом, а с ближним – на Него – заключается.

И потому Дневник – самоцельное и самоценное писание, употребление Слова. Главная цель – достигается уже самим актом писания. А СО-ОБЩАТЬ? выводить в общество и люди? – это не моя забота, а разве что по ТОМ: после жизни моей – подглядывание – любопытное и поучительное: как там прежде тебя живший человечек расхлёбывал переплёты существования?

Итак, в письменности мира Дневник – партия Абсолюта, а художественная литература – партия относительностей. Два слоя в толще словесной культуры.

ПубликацияАнастасии ГАЧЕВОЙ

Теги: Георгий Гачев

Планета Крым

Вячеслав ЕГИАЗАРОВ, 

ЯЛТА

Родился в 1940 г. в Ялте. Автор семи поэтических книг. Лауреат премий им. А.П. Чехова, А.И. Домбровского, дважды - премии АРК, Международного литературного фестиваля "Осенний Крым – стихов очарованье", премии им. А.С. Пушкина в номинации «Поэзия». Заслуженный деятель искусств Крыма.

* * *

Побродили и мы по планете с названием Крым,

восхищались и пели, с бедою познались и риском:

Тарханкутский маяк злой метели пронизывал дым,

Ай-Тодорский маяк ночь пронзал гладиатором римским.

А маяк Херсонеса все мифы Эллады пропел,

с мыса Сарыч маяк подавал нам тревожные знаки:

то я видел во сне ливень таврских разбойничьих стрел,

то скуластые скифы неслись, обнажив акинаки.

Генуэзские башни вели разговор об ином,

о торговле, любви, но суровыми были бойницы:

виноградники пахли пронзительным терпким вином,

и огромные звёзды мерцали в листве шелковицы.

Воробьи и дрозды торопливо клевали инжир,

вот и мы торопились на прошлое глянуть без грима:

в казематах Мангупа ютится загадочный мир,

а Чуфутское кладбище тайны хранит караимов.

Видно, жизни не хватит, чтоб край свой познать до конца;

песни стоны сменяли, а эхо протяжно, как вопль.

Я не трогаю пласт, где лавины огня и свинца

прокатились по Крыму[?]

(Да вспомним хотя б Севастополь!)

Я не трогаю пласт киммерийских легенд и холмов,

что ковыльной пыльцою присыпан, как свежей порошей,

потому что на это уйдёт много толстых томов,

как заметил однажды певец Киммерии – Волошин.

И о том промолчу, что несло нам обиды и боль,

что майданом зловонным дохнуло фашистским бессильем,

потому что все точки над i расставляет любовь

к нашей истинной Родине – многострадальной России.

И когда мы сойдёмся в кафе под платаном густым,

мы представимся сами себе чем-то вроде масонов,

за планету мы выпьем с названием солнечным Крым,

не за остров же пить, да простит нас Василий Аксёнов.

Теги: Вячеслав ЕГИАЗАРОВ , Современная поэзия

Дениска ненастоящий!

Денис Драгунский. Окна во двор: Рассказы. - М.: АСТ, 2014. – 374 с. – 4000 экз.

О том, что есть такой писатель – Денис Драгунский, "тот самый Дениска Кораблёв" из папиных рассказов, я знал давно. Но читать его почему-то не рвался.

А недавно попалась на глаза статья о драматической судьбе Кристофера Милна – сына Алана Милна, автора Винни-Пуха. И там был примерно такой финал: да, ему папашино творчество переломило спину, а вот у нас есть Денис Драгунский, так он, наоборот, ого-го!

Дословно: «Оказался «шире» своего отца, совмещая литературную деятельность с политической аналитикой».

Это «шире отца» неприятно резануло слух, опахнуло ветхозаветным[?] ну да ладно. Не сам же Денис Драгунский про себя это написал.

Однако именно с той статьи, вернее, с того её заключительного пассажа зародился во мне интерес к творчеству Драгунского-сына. Сначала к политической аналитике.

Что ж, она оказалась такого свойства: «Откуда, из каких немецко-романтических истерик, взялась эта странная мысль: что, дескать, «простой неграмотный народ» обладает каким-то сокровенным знанием и какой-то особой нравственностью? (…) Народ глупее образованного сословия. (...) Почему грамотные должны ориентироваться на мнение неграмотных?»