Литературная Газета, 6453 (№ 10/2014) - [18]

Город носит белый китель,

Флотский праздничный наряд.

И хотите ль, не хотите,

Здесь по-русски говорят.

Здесь мечтою пахнет ветер,

Здесь былое – свято чтут.

Обелиски здесь и дети

Вахту памяти несут.

Мы с тобой стоим в обнимку,

Радость в сердце не тая.

В бухту входят на побывку

Корабли, как сыновья.

Крики чаек в море тают,

Тихо плещется волна.

И она, я точно знаю,

В этот город влюблена.

РАНЕНЫЙ ГОРОД

Я в город вечерний уткнулась как будто в плечо

Надёжного друга, пытаясь найти в нём защиту.

Просила помочь мне, не зная, не зная ещё,

Что сердце героя предательской пулей пробито.

Мой раненый город, надеюсь на помощь врачей.

«Держись!» – говорю, а сама от бессилия плачу

И в горькое небо пускаю своих голубей,

И с верой в душе повторяю себе: «На удачу…»

Мой раненый город! Живу я судьбою твоей.

Пусть верность моя для тебя утешением будет.

Хочу, чтобы знал: не утратишь ты русских корней,

Покуда живут в Севастополе русские люди!

СЕВАСТОПОЛЬ

Валерий МИТРОХИН

«Дни окаянные переживаю»

КАК МЫ ДАЛЬШЕ БУДЕМ ЖИТЬ?!

С фотографии военной

Смотрит образ твой нетленный.

У тебя печальный вид:

Дом сгорел, лишь печь стоит.

Враг разбит. Дымят руины.

Чёрен дым и ядовит.

Всё, что есть от Украины, –

Дом сгорел, а печь стоит.

Родина, такая жалость!

Бог тебя благословит!

Сколько нам терпеть осталось?!

Дом сгорел, лишь печь стоит.

Кто за всё ответит внятно:

Виноват ли московит?

Нет ответа. Всё понятно:

Дом сгорел, но печь стоит.

Сами, значит, мы ответим

Всем на свете – тем и этим,

Как нам быть и с кем дружить,

Как мы дальше будем жить.

Есть у нас родная речь.

Есть у нас отцовский меч.

Есть кого и что беречь,

Есть страна и эта печь.

Грех всем этим пренебречь!

Остаётся ставить свечки

Да на Бога уповать.

И от этой самой печки,

Как ведётся, танцевать.

ДОРОГАЯ МОЯ МОСКВА

Наш флаг и русский флаг похожи.

И триколор, и краски те же…

Спаси Россию, правый Боже,

А с ней и нас помилуй еже!

Пока там будут собираться

И запрягать своих донцов,

Мы будем ждать и молча драться

За землю наших праотцов.

Благослови Россию, Боже,

И дай нам сил дождать ответ,

Поскольку ничего дороже

У Крыма не было и нет!

СУРЖИК

Ще не вмерла Україна –

Ни жива и ни мертва.

Именем Отца и Сына

Спекулирует братва.

И ползёт на Малоросию,

Как из черепа змея:

«Що не зьим, то понадкусюю!» –

Поговорочка сия.

Заготовлен договорец –

В мышеловке горький сыр.

Очень хочет миротворец

Расколоть славянский мир.

Снова Киев под фашистом,

Снова в небе ВДВ…

Iхав, iхав козак мистом;

Що не вмерло – хай живе!

ОКАЯННЫЕ ДНИ

В пламени адском горела держава.

Ты вопрошала: «Где твоё жало?»

Больше тебя ничего не держало.

Ты не ушла, ты убежала.

Чувство рассудок опережало;

Слово в гортани шершаво шуршало…

Нас переклинило, нас пережало;

Ты не ушла, перебежала.

Ты меня больше не обижаешь,

Не ублажаешь, не обожаешь…

Душу дыханием пережимаю,

Дни окаянные переживаю.

Где твои руны, где твои веды,

Божия слава и слава победы?!

СИМФЕРОПОЛЬ 

Теги: современная поэзия

Трое в лодке, не считая читателя

Представленные в обзоре поэты совершенно разные. Алексей Алёхин - верлибрист, Зинаида Миркина работает в традиционном русле. Олег Юрьев условно может быть также назван традиционалистом, но с элементами экспериментальной поэтики. Этих авторов объединяет, пожалуй, только высокая творческая активность – у каждого по нескольку книг, все они зрелые и опытные. Хотя, как оказалось, возрастной и какой бы то ни было ещё опыт отнюдь не является гарантией качества текстов.

Что думает стиральная машина?

Алексей Алёхин. Временное место. – М.: Время, 2014. – 64 с. – (Поэтическая библиотека). – 1000 экз.

Алексей Алёхин, главный редактор журнала "Арион", несомненно, мастеровит. Много лет уже пишет верлибры, знает и как смысловые акценты расставить, и как интонационно сработать строку. Например:

Толпа зубных щёток в стакане.

Приехали дети.

Тюбик совсем истощал.

Однако в целом создаётся ощущение многословности и необязательности (а в верлибре весомо и нагружено смыслом каждое слово). Ну вот, скажем, на протяжении целого стихотворения автор не очень убедительно и совсем не изящно подводит читателя к пониманию того, что на небо смотреть приятно.

Ветер чтоб гнать облака

улыбка чтобы взбежать по лицу

кошка чтобы нагнувшись погладить будто отдал поклон

мост с отраженьем в воде чтоб не так одиноко

бровь чтоб поднять удивлённо её над газетой

звук порхающих ножниц чтобы не умирать никогда

облака чтобы в небе глаза отдохнули

Перечисление это выглядит случайным и к тому же неуклюжим. Почему сказано про бровь, а не про нос или губы? Почему «звук порхающих ножниц» должен обеспечить бессмертие? И в конце уж совсем несвежая мысль о небесном притяжении для человеческих глаз.

Зачастую Алёхин использует один и тот же приём. Особенно любимый автором – остранение, смена угла зрения, когда не человек воспринимает вещи, а вещи – человека. Но когда приём повторяется от текста к тексту, то смотрится уже неоригинально.

Что думает о тебе стиральная машина?

Или холодильник когда у него урчит в животе?