Литературная Газета, 6438 (№ 45/2013) - [24]

Когда-то Пешков-Горький написал: «Искусство должно облагораживать людей... чтоб оно зажигало волю уничтожить постыдные мерзости жизни». Первый спектакль «Чудаки», показанный москвичами, и второй литовский «На дне» оказались адекватны масштабу личности и творчества самого Горького.

«Чудаки» – самая личная из его пьес. А Константин Мастаков, писатель, как известно, авторское alter ego, в тех сложных житейских обстоятельствах, в каких он оказался, в ситуации выбора меж двух женщин, Еленой и Ольгой, Екатериной Павловной Пешковой и Марией Фёдоровной Андреевой, не мог ощущать себя легко и просто. Как известно, самые непростые для актёров задачи – это играть значительную фигуру, талант, художника, а ещё любовь. Евгений Парамонов не «пыжится» и не старается играть лучшего и первого, напротив, он полон слабостей и недовольства собой. В сложном выборе мятущийся, простодушный и искренний в чувствах, и тем располагающий к себе, не желающий никого обидеть, но заставляющий страдать прежде всего жену Елену, чудную Наталью Филиппову, актёр абсолютно убедителен в трудной роли.

Самые же трудные люди, вновь подтвердил спектакль вместе с Горьким, вроде – безгрешные. И доктору (Игорь Евтушенко), и горничной Саше (Анастасия Цветанович) всё ясно и просто: изменять неправильно, проявлять слабость нехорошо. Но прямолинейность – не свойство ни пьесы, ни спектакля, умного, тонкого, сложного.

А на следующий вечер полная противоположность первому, картина такой убийственной жестокости в литовском варианте «На дне», что становилось страшно. Здесь уже нет на сцене Луки, он был, «поманил куда-то, но не сказал – куда». Здесь провыли, прорычали песню «Солнце всходит и заходит, а в тюрьме моей темно...» Здесь спиваются на глазах зрителей и с их участием, наливают, предлагают выпить на брудершафт, пахнет водкой.

Играется лишь четвёртый акт с использованием предыдущих текстов. Многих горьковских участников нет, нет Васьки Пепла и всех Костылёвых. В центре длинного стола с пустеющими и увеличивающимися в числе бутылками водки – Сатин, Барон, Актёр, не все, немногие. Исполнители, замечательные актёры Даинюс Гавянонис, Дарюс Мяшкаускас, Дарюс Гумаускас, а ещё Настя Расы Самуолитс, Квашня Неле Савиченко в абсурдном, экзистенциальном по выбранному режиссёром Оскарасом Коршуновасом жанре, в очищенном от быта пространстве, но с абсолютным психологическим погружением в характеры по Станиславскому, с полной отдачей, самоотверженно, беспощадно, жёстко играют своих героев. Те на дне. Их удел – лишь пьяное беспамятство. Хотя на очень откровенном обсуждении спектакля Дарюс Мяшкаускас сказал: «Мы слышим друг друга, чувствуем, понимаем, значит, для нас это ещё не дно». Спектакль потрясающего эмоционального воздействия. Страшно!

А потом свой спектакль играли красноярцы, режиссёр Олег Рыбкин. «Варвары» стильные, красивые и тоже очень «горькие». Красивые женщины маются в отсутствие любви: ну где найти достойный объект для поклонения и верности Надежде Монаховой (Анна Домникова). Споили, развратили мальца Гришу – Ивана Янюка. Приехало «вороньё», новые русские... И прежних-то ценностей не осталось, разрушены и новые, где «бал правят» деньги, заведомо несут лишь опустошение и уничтожение. Что же всё-таки выше: нравственность или знания? Как сильному остаться добрым? Не придумало за сотню лет человечество ответов на мучительные вопросы, поставленные великим земляком-нижегородцем.

К сожалению, не очень удались гостям образы «разрушителей» – Черкуна, особенно Цыганова (артисты Дмитрий Корявин и Яков Алленов); размытым, сглаженным оказался конфликт новых и старых русских, который мог бы стать сегодня особенно актуальным, узнаваемым. Горький писал об особой русской жестокости, и, может, её тут и недоставало.

Был милый скромный спектакль про Железновых-Громовых режиссёра Семёна Лосева с очень женственной Вассой – артисткой Людмилой Оршанской из Севастополя, чуть сентиментальной. Здесь Сергей Петрович – муж Вассы, которого она всё-таки заставила «выпить порошок», не ненавистный ей злодей, а несчастливая любовь всей жизни, он живьём является перед смертью, она уходит к нему... Такой спектакль...

Была откровенная неудача томичей – спектакль «Старик». Тоже ведь поразительно современная горьковская мысль о том, как опустошает, уничтожает человека жажда мести, «застит» глаза, душу, как ненависть мешает людям жить на земле. А центральный исполнитель и проводник авторской идеи – Старик (артист Валерий Козловский) был картинен, поверхностен и однокрасочен. Его противостояние с жертвой, промышленником Мастаковым (Геннадий Поляков) явно не удалось в спектакле.

Каким же сложным, противоречивым и талантливым был внутренний мир самого Горького! Как трагичен был его собственный путь от «Буревестника» до «Несвоевременных мыслей», вместе – дружба с Лениным... с Чеховым... соцреализм... Клим Самгин... трагические пьесы... конец жизни запертым Сталиным в московском особняке... Пропавшие архивы его... Непростая посмертная судьба его произведений... Недавний виток очередного забвения и – снова на родине. Снова в моде!