Литературная Газета, 6417 (№ 22/2013) - [48]

Фронтовик Тодоровский прожил 87 лет. Летом 1943-го он стал курсантом Саратовского военно-пехотного училища, а в 1944-м был направлен на фронт и дошёл до Эльбы.

Он из той достойнейшей когорты фронтовиков, чьи фильмы составили славу советского кино. Он ушёл вслед за Сергеем Бондарчуком, Юрием Озеровым, Станиславом Ростоцким, Григорием Чухраем, Сергеем Колосовым, благодаря которым мы многое знаем о Великой Отечественной, подвигах бойцов Красной армии.

Не имея музыкального образования, он написал музыку и песни ко многим своим фильмам. Его песни на стихи Геннадия Шпаликова широко известны.

В 1970 году Пётр Ефимович дебютировал как актёр в фильме Марлена Хуциева «Был месяц май». В мае его и не стало[?]

«ЛГ»

Путешествие по Русскому музею

Благотоворительный фонд "Система" выпускает к 115‑летию Русского музея книгу Евгения Рудашевского «Русский музей. Новая эпоха», построенную на интервью с его работниками. Представляем вниманию читателей фрагмент нового издания.

Елена Столбова (хранитель фонда живописи XVIII - первой половины XIX века) рассказывает: «Я здесь работаю ровно тридцать лет. Наш фонд – под крышей. Над нами – только чердак и небо. Фонд переехал в эти помещения сразу после возвращения из эвакуации в годы Великой Отечественной войны. Залов в нашем помещении несколько. В одном могут находиться стеллажи для экспонатов среднего размера. В другом – миниатюры. Дальше – зал с валами для накручивания и хранения больших полотен. Здесь же лежат валы с полотнами, для которых просто не было своего подрамника; чаще всего это работы, снятые с иконостасов церквей ещё в 1930-е годы. Не так давно валов было существенно больше. Весь зал был ими заставлен. Тут же лежали советские работы. Сталин, Ленин. Они везде висели, потом их сняли, закатали, привезли к нам. Сейчас для других периодов выделили отдельные помещения. Мы храним только живопись XVIII – первой половины XIX века, так что Сталин нам не к месту. Теперь лежит в соседнем фонде.

Большие картины непросто разместить в зале – нужно много места; а маленькие могут просто затеряться – их хранят в ящиках, совсем они не пропадут, но одна может запасть за другую...

Мы отбираем здесь и выставляем к стенке картины для будущих экспозиций. К примеру, сейчас готовится выставка « Двое ». Решено достать наиболее интересные полотна, где изображены два персонажа. Если вы пройдётесь сейчас по нашему фонду, то увидите, что к стенкам приставлены именно такие картины. Хорошая тема. Почему бы не скомпоновать выставку именно таких, парных героев? « Христосование » Фаддея Горецкого , « Купальщицы » Алексея Венецианова . Правда, «Купальщицы» – не совсем парная, картина. Если приглядеться, можно увидеть, как из-за деревьев за женщинами подглядывает мальчик.

Здесь, в залах, лежат упаковки от только что привезённых работ, вернувшихся с выставки, реставрации. Картины нужно аккуратно извлечь, проверить, затем уже разместить на законном месте.

Хранитель должен следить за всем. Полотна приходят, уходят. Нужно проверять всю документацию. Смотреть, не появилась ли новая протечка; с чердака нас порой заливает. Об этом надо сразу сообщить, иначе влага повредит экспонат. Хранители участвуют в написании текстов для выставочных каталогов. Часто приходят запросы из других музеев – о перемещении работ в довоенное, послевоенное время. Нужно изучать музейные архивы.

У нас среди картин много гастролёров. Часто переезжают по выставкам. Российским, заграничным. Потом возвращаются к нам – отдыхают перед следующей поездкой. Нас упрекают, что мы не выносим на основные экспозиции какие-то интересные работы, прячем их в фондах. Ничего мы не прячем. Работы часто выставляются, и в Петербурге тоже. Но понятно, что посетители не могут обойти все выставки...

Здесь тихо, спокойно. Можно в одиночестве, без лишних разговоров внимать картине. Изучать её, наслаждаться ею. Остаться один на один с ней; немногим людям дано такое наслаждение. Вот работа Григория Чернецова « Площадь святого Петра в Риме во время папского благословения ». Если вы были в Риме, то поймёте, что такой вид с площади не открывается. Если смотреть с этой точки, то фасад полностью закроет купол. Художник рисует реальные объекты, но в сущности создаёт свой мир, свою перспективу. Никаким современным объективом не уместить всё это в одну фотографию. Та же колоннада собора Святого Петра – огромная, необъёмная. Колоннада нашего Казанского собора более человечная – её можно объять; она похожа на простёртые руки. Но в Риме это уже всемирный размах рук; никак, ничем не охватить, только кистью Чернецова.

Тут же – картина Максима Воробьёва « Исаакиевский собор и памятник Петру I ». Максим Никифорович жил в Академии художеств (там были квартиры педагогов). Многие годы следил за строительством собора. В конце концов написал это полотно. Так увидеть собор практически невозможно. Если только с большого расстояния – в подзорную трубу. Стоя здесь, под Медным всадником, вы не сможете так обозреть купол и фасады.

Каждый художник видел мир по-своему. Здесь, в тишине фонда, можно с каждым из этих миров познакомиться, сблизиться. Присмотреться к работам того же