Литературная Газета, 6404 (№ 07/2013) - [26]

Юрий АЛЯБОВ

На грани добра и зла

На грани добра и зла

Премьера

Спектакль "Р.Р.Р." по роману Фёдора Достоевского "Преступление и наказание" в Театре им. Моссовета

Доминанта единой сцено[?]графической конструкции - петербургские мосты с фонарями. По ним идёт движение персонажей, с них спускаются на тротуары, заходят во дворы, дома, квартиры и комнаты. Жизнь многофигурного романа на сцене Театра им. Моссовета рассредоточена по нескольким местам действия, но и вместе с тем участники драмы, даже не знакомые друг с другом, так или иначе тесно связаны между собой. До поры не подозревая о том. Удивительная механика - взаимозависимость людская через страдание, через маленькую радость, через преступление и через избавление от тяжкого морального груза за него. Здесь наибольшая удача спектакля Юрия Ерёмина. Здесь им воспроизведены коллективный характер русской драмы, всеобщее обращение и распределение поровну тяжкого греха и его прощения. Сопричаст[?]ность маленького человека бытийным вопросам, в кризисный момент - его порыв на площадь с малыми детьми, чтобы распахнуться на людях, умереть там от переполняющего душу страдания, как это делает Катерина Ивановна. Или выйти на перекрёсток, стать на колени перед людьми, поцеловать землю и сказать - я убил, как предлагает бедная Соня студенту Раскольникову.

И, конечно, через него, этого высокого молодого человека, всё окружение втянуто во взаимосвязь причин и следствий. Даже не через него как такового, а идею, зародившуюся в его миловидной голове. Мы впервые в театре Достоевского видим, как идея визуализирована в сценографии самого Ерёмина. На разных плоскостях, служащих в нужное время экраном, наносится бегущий шрифт старинной пишущей машинки, с буквой "ять". Буквы строчат, складываются в слова, те в предложения, и они уже - в Идею разрешённого убийства. Вот она, первая материализация мысли героя о том, что убивать можно, коли цель высока. Зерно романа этим приёмом схвачено настолько зримо и одновременно просто, что воспринимаешь бегущий текст не только инновационным шагом режиссёра (он любит технику на сцене, вспомним его ростовский "Аэропорт", являвшийся для своего времени, 1980-х, театром невозможного). Формальный приём здесь откликается новизной содержательной.

Как в театре показать рождение мысли, не облечённой в звучащее слово, только вынашиваемой, да ещё такой - вызревание убийственного плана? Как опредметить внутренние дискуссии, обоснования и оправдания рокового шага? Обычно через слово, физическое действие, настроение, атмосферу, музыку и т.д. Процесс, захватывающе интересный у Достоевского, держащий в напряжении и читающего и смотрящего уже больше века, не ослабевает, скорее, нарастает год от года. И сцена продолжает искать вариации объёмной темы.

Постановка членится на две части - преступление и наказание. Подход режиссёра почти декларативен, в какой-то степени рационалистичен, но позволяет течь в нужном направлении нашему внутреннему следствию. Первое действие настолько динамично и плотно "застроено", что реальные люди, подчинённые заданному ритму и движению, в нём несколько теряются, не успевают что-то о себе поведать. Чаще наоборот: текст автора, произносимый старательно, с надеждой на полноту раскрытия, в конце концов текстом и остаётся, погребает под собой живое развитие спектакля. В "Р.Р.Р." же стремишься заглянуть в лицо людям, особенно этому молодому человеку, зашифрованному в трёх буквах - Родиону Романовичу Раскольникову. Но люди и он до поры уклоняются, стремительно уходят от общения в свои мизансцены, почти растворяются в постоянно движущемся пространстве. Тут первый и, возможно, главный изъян спектакля. Он в какой-то степени компенсируется к финалу, в разделе "наказание", там персонажи получат более протяжённые эпизоды для прямого общения и самораскрытия. Детективный сюжет как бы притормозит бег - самое страшное совершилось, два удара топора, оставленного дворником, обрушились на головы жертв, и орудие убийства вернулось на место, вонзилось в бревно... И начнётся следствие по делу, в которое мы втянуты.

И тогда мы присмотримся к герою - его играет Алексей Трофимов (сын Александра Трофимова, тоже Раскольникова из знаменитого в своё время "Преступления и наказания" Юрия Любимова в Театре на Таганке). Его обаяние спорит с его кровавым поступком, почти невероятным; его трогательное незнание жизни и быстрый слом более достоверны и указуют на раннюю, ещё никак не сформированную позицию и характер идейного, так сказать, борца со злом и современного мыслителя. Порфирию Петровичу не составляет особого труда "расколоть" этот псевдоним "Р.Р.Р.". Следователя представляет Виктор Сухоруков и делает это исключительно на концентрации игрового, нередко юмористического. Он делает это мастерски, очень технично, неожиданно. Но радости это не прибавляет, ибо такой Порфирий оказывается не столько разумным началом интеллектуальной драмы, сколько его игровым, почти трюковым началом. Как же так? Если не Порфирий, то кто не подвигнет, спровоцирует сознательное раскаяние Раскольникова? Вы скажете, каждый в меру - Соня, Дуня, мать, Катерина Ивановна, Митя Разумихин, эпизодический красильщик, ближе всех бывший к месту преступления. Но Соня прежде всех. В романе - да, она несчастная, мученица, принявшая страдания не за одну себя, но и за окружающих, читающая Евангелие и черпающая из него нравственную силу. В спектакле - нет. Здесь мы сталкиваемся с недобором внутреннего состояния (у актрисы Анастасии Прониной), с недомасштабом, о котором в иные времена на этой сцене речи бы не шло. Порфирий Сухорукова почти шутя проходит через спектакль и оставляет, таким образом, его протагониста и других фигурами не исключительными. А весь случай не вопиющим, но вполне уголовным. И только. Для романа под названием "Преступление и наказание" и для наших ожиданий от новой версии его чтения этого мало. Этот роман просто так не проговаривают.