Литературная Газета, 6397 (№ 51/2012) - [13]

Высокая лебедь плывёт[?]

            1948

В творчестве Передреева обращает на себя внимание практически полный отказ от главных черт, характеризующих тогдашнюю общепринятую поэтику как совокупность признаков "качественного", "хорошего" стихотворного произведения. Здесь отсутствуют: а) изысканная "богатая" рифма из разряда так называемой "корневой" и б) нарочито усложнённая, "внешняя" метафорическая система, изобилующая сравнениями и ассоциативными рядами. И что, на наш взгляд, особенно важно - у Передреева нет тех резких стилистических стыков, того обязательного сочетания лексики выраженно просторечной, вульгарной и столь же выраженно книжной, каковое можно рассматривать в качестве родового, "несущего" признака господствующего (и отчасти по сей день) направления русской стиховой культуры. В переводе на язык имён это направление определяется следующим перечнем: "Пастернак (в присутствии Маяковского и Северянина); Мандельштам (в парадоксальной на первый взгляд совместной упаковке с Цветаевой). Такая рецептура, частенько усвоенная стихотворцами не напрямую, а при активном посредничестве Вознесенского (а то и Евгения Евтушенко), была обязательной для 60-х годов. Сегодня подобная рецептура, в которой естественный для неё Маяковский сменился на вполне чуждого всем прочим составляющим данной смеси и к тому же неверно понятого Заболоцкого периода "Столбцов", а Вознесенский с Евтушенко уступили место Бродскому, всё ещё остаётся в силе, подкреплённая авторитетом влиятельных живых и отчасти мёртвых эпигонов, создателей жанрово-стилевых пародий на русскую поэзию. Впрочем, тот же решительный отказ от порождённой "модернизмом" поэтики являют нам и многие (из наиболее существенных) русские поэты 40-80-х годов ХХ века - ровесники и старшие братья Передреева: Я.В. Смеляков, всё ещё почти неизвестный читателю В.М. Мотрич и, наконец, Ю.П. Кузнецов.

Победа на той великой войне культур осталась не за "передреевскими полками". Человеческое, да и профессионально-писательское бессознательное (неосознанное, полуосознанное) мироощущение, отвечающее за отбор культурных предпочтений, оказалось не в силах противостоять старательно сконструированному искусственному культурному контексту. Пассивное же сопротивление в виде достаточно широкой публикации произведений названных авторов-традиционалистов ("неоклассиков") ничего не дало. Даже напротив: сам факт этих публикаций рассматривался победителями как признак слабости данных сочинений: "Раз, мол, власти печатают и не критикуют - значит, стихи плохонькие".

Так учили и нас, 16-18-летних, едва пришедших в литературные студии при дворцах культуры и отделениях ССП. И мы долго потом переучивались.

"А за тем столиком - пьяный, видишь? Это Передреев - сильный поэт. Он, как упьётся, ходит и столы всем переворачивает: не признаю! - говорит. Недавно к моему столику подошёл. Посмотрел на меня - ну и я на него посмотрел: признаю! - говорит. Но поэт, правда, сильный - не потому, что столы переворачивает" (Борис Кочерга со слов поэта Юрия Влодова).

Нечто подобное Влодов (весьма далёкий от "тихих лириков") рассказывал и нам, в дни своих набегов на наш поэтический Харьков. Я успел тогда прочесть единственный сборник Передреева - "Колея". Мои прогрессивные старшие собеседники этак особенно, с раздражением, усмехались и требовали, чтобы я указал им на "хотя бы одно целиком отработанное стихотворение этого автора". Первое такое стихотворение мне прочёл Влодов - он был из тех, кого сегодня днём с огнём не сыщешь, потому что помнил чужое как своё:

...

Наедине с печальной елью

Я наблюдал в вечерний час

За бесконечной каруселью

Созвездий, окружавших нас.

Но чем торжественней и строже

Вставало небо надо мной,

Тем беззащитней и дороже

Казался мир земли ночной,

Где ель в беспомощном величье

Одна под звёздами стоит,

Где царство трав

и царство птичье,

К себе прислушиваясь, спит.

/.../

И я его запомнил.

 В своих записках Станислав Куняев вспоминает о поэтическом вечере, где Передреева представлял присутствующим Смеляков. "Фамилия Передреев на рукописной афише в фойе была безжалостно переврана /.../ Смеляков не мог не сказать об этом. Он - Анатолий Пе-ре-дре-ев! ... Скоро его будут знать тысячи наших читателей. Это предсказываю вам я, Ярослав Смеляков!"

Да. Теперь и в самом деле - скоро.

Юрий МИЛОСЛАВСКИЙ

Геометрия гармонии

Геометрия гармонии

ФОРУМ

Заснеженный декабрь согрел сердца жителей Казани ставшим уже традиционным Международным поэтическим фестивалем имени Николая Лобачевского. Дерзкий по замыслу и изящный по воплощению проект казанского поэта Лилии Газизовой органично вписался в культурную жизнь третьей литературной столицы России.

Открытие фестиваля прошло в роскошном отреставрированном особняке XIX века, где ныне располагается Союз писателей Татарстана.

В числе приглашённых в этом году был известный поэт и организатор фестивалей в Польше Александр Навроцкий, он галантно преподнёс Лилии Газизовой в дар "золотое перо", а также вышедшую в Польше книгу её стихов "Канафер" на польском языке.

Официальную часть завершило выступление профессора Талгата Галиуллина, который подчеркнул, что поэзия и математика действительно становятся ближе друг к другу, а фестивали сближают народов разных национальностей.