Литературная Газета, 6394 (№ 48/2012) - [29]

Мы уже достаточно сделали, чтобы превратить армию в товар. Может быть, пора остановиться?

Второй удар по патриотизму был нанесён реформами нашего образования по модели г-на Фурсенко. Надо кардинально проанализировать преподавание литературы в школе через призму патриотизма. И не сокращать преподавание литературы, а расширять. Взгляните, до какого абсурда доведено изучение творчества Шолохова! А какое место там занимает поэзия Ахматовой? А что знают о Пастернаке, Ольге Берггольц, стихи которой каждый день звучали по ленинградскому радио в блокадном Ленинграде?..

То же самое произошло с нашей классикой. Патриотом становятся, постигая литературу отечества, его историю, его культуру. И самое опасное, что может случиться, - отравленные идеями эгоистичного рыночного общества, мы снова начнём и в литературе, и в истории затаптывать, выжигать эпоху советского времени, когда патриотическое мировоззрение было всеохватным.

Быть патриотом - не значит петь гимны всему, что вершилось на нашей земле в советское время. Быть патриотом - значит оценивать историю советского времени и объёмно, и фрагментарно. И то и другое пропускать через призму правды. Нам было чем гордиться и что проклинать. И мы, и наши дети, и наши внуки не имеем права всё это потерять.

Средой, сотворяющей патриотизм, является культура. Однако не менее важны сущностные, социальные перемены. Идеология патриотизма - это не только теория: это практика жизни.

Говоря проще, ответ на вопрос "Куда идём?".

Помешательство

Одновременно на нас снизошло некое помешательство Америкой. Есть два вектора, идущие в разные стороны. С одной стороны, отношения наших стран никак не войдут в фарватер их улучшения. Особенно впечатляет последняя новация Государственной Думы, которая проанализировала состояние демократии в Америке и в каком-то удовлетворённом упоении признала, что её там практически нет. Ну что же - трогательная логичность, примем её как наш ответ Чемберлену.

А с другой стороны - мы вдруг в качестве примера боготворим американский патриотизм. Посмотрите, в Америке он есть!

Во время одной из поездок в США ещё в 60-е годы у меня случилась встреча с помощником Роберта Кеннеди. И слова, произнесённые им при этой встрече, запомнились мне на всю жизнь: "Вы, русские, чрезвычайно похожи на нас, американцев. И знаете почему? Вы, как и мы, очень патриотичны". Вот так.

Тогда советский патриотизм вызывал уважение во всём мире. А ныне, погружённые в неолиберализм, мы мечемся в его поисках и желании скопировать у кого-либо.

И здесь следует сделать одно уточнение. Очень часто, когда мы говорим об отсутствии идеологии, мы не совсем точно осознаём, что это такое. Идеология, по сути, - система идей, выстроенных логически и соорентированных на реальную жизнь общества. Но общество не однородно, поэтому в своё время появилось понятие "классовая идеология". Иначе говоря, эта система идей должна учитывать классовые интересы. Слышу возражения: "Да перестаньте вы! Это всё отрыжка марксизма-ленинизма". Подобная реакция попросту непонимание сказанного.

Полагать, что мы строим бесклассовое общество, - наивность. Нарастает социальный разрыв между сверхбогатыми и просто бедными. И идеология общества не может этого исключить и трактовать жизнь по принципу "что положено Юпитеру, то не положено быку".

Тут самые большие трудности, которые ждут нас при выработке нового свода идей, аттестованного как идеология общества.

Говоря об отсутствии идеологии, многие имеют в виду нечто другое, более очевидное и более близкое. У нас отсутствует национальная, объединяющая идея. И это правда.

Но идеология и национальная идея - понятия несколько разные. Национальная объединяющая идея, по сути, флаг, знамя идеологии, а не сама идеология в полнообъёмном понимании таковой.

"Догнать и перегнать" - всего два слова, и страна совершила немыслимый рывок в своём развитии. Просто и понятно. Надо не поносить прошлое, а вдумчиво изучать и учиться у него. А что касательно Америки, то формула патриотизма или объединяющей страну идеи очень проста. И опять всего три слова - "Америка превыше всего". В 90-е годы мы оказались не готовы к переменам. У нас не было демократических убеждений как таковых, у нас были демократические настроения, а этого недостаточно для коренных перемен.

Мы не поняли, что примат государственной и коллективной собственности создавал понятие "наше", а не "моё".

"Наше" - это коллективное ощущение, побуждающее людей к единению. Понятие "моё" - прямо противоположное. Это начало процесса индивидуализации общества и возрастание энергии эгоизма, а значит, разобщения общества. И мы оказались неспособными в этих условиях материализовать и предложить иную форму единения.

А она есть и может быть. Если мы вместе - мы сила. Пока мы едины - мы непобедимы. Вот вокруг чего следует выстраивать убеждения новой эпохи.

Философия толерантности предложил нам Запад, и мы, как страна, исторически предрасположенная к эпигонству, мгновенно проглотили приманку и с гордостью произнесли: "В гробу мы видали этот интернационализм. Нам и толерантности достаточно".