Литературная Газета, 6393 (№ 46-47/2012) - [32]

Олег ПУХНАВЦЕВ

Семья здесь больше не живёт

Семья здесь больше не живёт

Ювенальная юстиция: за и против

Два года назад был озвучен форсайт-проект "Детство-2030", чуть было не ставший новой государственной семейной политикой: выращивание из наших детей "конкурентоспособного человеческого капитала". Планировалось, в частности, помещать детей на "территории детства", семью отменить как отживший институт, заменив её "множественными, групповыми, гостевыми, однополыми" и иными сожительствами, а мам и пап - сертифицировать на предмет "профпригодности" и только "достойным" позволять впредь считаться родителями.

Бред? Да. Но сегодня он становится страшной явью. В июне уже нынешнего года в Госдуму и в Совет Федерации было внесено сразу девять законодательных инициатив, нацеленных на разрушение семьи и уничтожение родительства. В фарватере удара два ключевых законопроекта: "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам осуществления социального патроната и деятельности органов опеки и попечительства" и "Об общественном контроле за обеспечением прав детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей".

Согласие на разлуку

Закон о социальном патронате отменяет конституционные понятия: неприкосновенность жилища, сохранность личной и семейной тайны и презумпцию невиновности. Он позволяет работнику опеки прийти в любую семью не по просьбе её членов, к примеру, о помощи, а просто профилактически. Так сказать, заглянуть на любой выбранный под настроение "огонёк". И рассмотреть под лупой субъективного взгляда и саму семью, и место её обитания.

Возможность определять право родителя продолжать называться таковым - искушение посильнее испытания славой и деньгами. Деньги тут тоже могут присутствовать - как внешний стимул для проведения чиновником работы именно с этой семьёй, изъятия именно этого ребёнка.

Причин для такого интереса всегда много: конфликт с родственниками, соседями, врачом, учителем, тем же чиновником. Квартирный вопрос, когда нужно освободить приглянувшуюся жилплощадь. Да мало ли чего ещё. Критерии оценки семьи - ах, что за девичья рассеянность! - законодателем снова не прописаны, поэтому есть где разгуляться и абсолютно законно, не боясь судебного преследования, забрать приглянувшегося ребёнка.

Садизм ситуации таков, что забрать его можно либо сразу, либо потом - поиграв, как кошка с мышкой, предложив подписать некий документ, который носит название "Договор о социальном патронате" и декларирует возможность ещё на какое-то время оставить ребёнка в семье под залог выполнения родителями требований социальных служб.

Отсрочка приговора является чудовищной ловушкой: требования патроната опять-таки не определены законом и могут быть самыми различными, вплоть до абсолютно невыполнимых, но родитель, ложно воспринимающий договор как дополнительный шанс, не раздумывая, даст на него своё письменное согласие, а значит, по факту подпишет согласие на изъятие ребёнка в случае невыполнения им условий опеки.

И это - ключевое во всей ситуации. Это - письменное собственноручное согласие родителя на отобрание ребёнка. Детали тут второстепенны. Иезуитский ход: согласно закону, в предмет соглашения между двумя субъектами суд не вмешивается: "Вы ведь между собой договорились?!" И поэтому это согласие не имеет обратного хода. Это - именно собственноручное согласие на разлуку.

Итак, ребёнок выбран и отобран. Став вместо "маминого" "государственным", со статусом социального сироты, он перемещён в стены детского дома под опеку его директора, который пока ещё единолично распоряжается информацией о ребёнке, планирует его будущее и несёт за него ответственность. В силу введения механизма подушевого финансирования директор детского дома весьма рад этому "приобретению" - каждая новая душа под его опекой означает для него стабильность материальной базы учреждения.

Вот тут и выходит на сцену второй закон - об общественном контроле за детьми-сиротами. Он провозглашает создание нового коллективного игрока на этом поле - всероссийской сети общественных наблюдателей за жизнью сирот, с главным федеральным уполномоченным и его региональными подчинёнными. Как у господина Астахова.

Всероссийская сеть

для улова детей

Требования к новым "комиссарам" невысоки - всего-то возраст выше 23 лет и отсутствие судимости. Также предполагается членство в какой-либо общественной организации (НКО), которая должна оплачивать их труд. Это последнее требование, которое должно быть подтверждено финансовыми документами, создаст барьер для проникновения в кормушку "не своим" организациям, которые не осыпаются щедрым дождём заокеанских грантов.

В отличие от требований права "сетевиков" необъяснимо широки: право не согласовывать своё появление в детском доме с его руководством, право доступа к персональным делам и медицинской документации детей, право копировать их, право на конфиденциальные беседы с воспитанниками, право на семейное обустройство воспитанников, право выступать посредником между руководством детского дома и "иными лицами и организациями".