Литературная Газета, 6393 (№ 46-47/2012) - [16]

всё оставь, что не можешь спасать.

И прислушайся к сердцу, оно

В твою вечность давно влюблено.

«…бесконечность, в которую канешь»

«…бесконечность, в которую канешь»

Владимир ТЕПЛЯКОВ

Давний автор "ЛГ" недавно отметил 60-летний юбилей. Наши поздравления и добрые пожелания!

Странное сближенье

Люблю смотреть, как смотришь без кокетства,

Как убираешь волосы с лица.

Не до конца покинутое детство

Оберегает зверя от ловца -

И сердце поневоле бьётся строго[?]

Сюжет не нов, и в нём такая грусть,

Такой соблазн, такая безнадёга,

Что без плакучих строк не обойдусь.

Но этот плач приберегу на осень

(А там рукой подать до февраля).

Гляжу на календарь, где цифра "восемь" -

Как два судьбой обиженных нуля.

Стансы

Пусть я не Байрон, не другой,

Для гибели созревший рано;

И сказка про царя Салтана

Пускай написана не мной;

Пусть далеко не древний род

Ваял меня во тьме великой, -

Зато я сын державы дикой,

Где время пятится вперёд.

Жить надо здесь - в краю костров.

Грустить. И груздем называться.

И в кузов лезть под гул оваций

И стук слетаемых голов.

Здесь граф берётся за соху,

Толкнув под поезд героиню.

Здесь обуздают и гордыню.

Со скуки подкуют блоху.

Здесь выпало семейству роз

С чертополохом не ужиться.

Но пламя там и возгорится,

Где на него особый спрос[?]

Он непригляден, наш погост:

Здесь неохотно умирают.

А до утра чаи гоняют

И ловят Истину за хвост.

Путь

Мягко учишься стлать -

лгать себе самому,

потому что судьбу не обманешь;

потому что никак не даётся уму

бесконечность,

в которую канешь.

Как ни прячь

безответные мысли в тетрадь,

как ни пробуй

поверить пророкам -

ты один на один

с невозможностью знать,

с пеленой,

что спадёт ненароком.

Томление

Обречённостью дышит

завидная с виду судьба.

Перед сходом лавин тихо-тихо в горах.

Тихо-тихо.

За минуту до старта,

за две - до триумфа, со лба

колебанья изгнав,

плавники расправляет пловчиха.

Но забвению предан

победный её пьедестал.

И, никем не воспетая,

листья роняет берёза[?]

Перед сходом времён

правит бал жутковатый металл;

цепенеют уста,

и у статуй меняется поза.

Перед сменой эпох,

перед новым скончанием дней

проклинают пророков

и жертвы приносят Ваалу.

Но уже предстоит по следам

безымянных коней

триумфально промчать

своего седока Буцефалу.

Предстоящая смута

вперёд высылает гонцов.

Перед сменой эпох

исчезают красивые лица.

Карфагену каюк.

И пикируют на "близнецов"

начинённые злобой

сентябрьские две единицы.

Появленье на свет

незаконнорождённых идей

диссиденту Афин

полагается спрыснуть цикутой[?]

Неспокойно у Гроба.

Клеймит супостата злодей.

И провидческий сон

посылается где-то кому-то.

Попытка прогноза

В суждениях всё ближе мы к земле,

И наш глагол давно уже не горний.

Пусть боги обитают и в Кремле,

Но есть и Тот, чей терем попросторней.

Ему виднее, что там впереди:

Все как один уткнувшись в ноутбуки,

Восток пригреем на своей груди

Или умрём от европейской скуки[?]

Сюжет, как видим, до смешного прост:

Шах королю; огонь на пораженье -

И новый демократии форпост

Проклюнется в ближайшем окруженье.

Начнём возню (под звон колоколов)

В таёжной стратегической неволе.

И, вслед за матом в несколько ходов,

Мат зазвучит в переговорном поле[?]

А если мир и впрямь сойдёт с ума,

И в раж войдут крутые санитары, -

Мы, пусть и разворуем закрома,

Всё ж докукуем до небесной кары.

Я сегодня видел горы

Я сегодня видел горы

Литрезерв

Александр ВИННИЧУК

Родился в 1990 г. Живёт в Ростове-на-Дону. Студент факультета филологии и журналистики ЮФУ.

Публиковался в журналах "Контрабанда", "Спутник" (Москва), "Невский альманах" (Санкт-Петербург), "День и ночь" (Красноярск), "Луч" (Ижевск), газете "Донской писатель" (Ростов-на-Дону).

* * *

Луна так загадочно светит,

Паук свою пряжу плетёт,

Окликнешь - никто не ответит,

Но кто-то же в доме живёт?

Луна так загадочно светит,

И кажется замком тот дом,

Окликнешь - никто не ответит,

Но кто-то же топает в нём?

Но кто-то же печь зажигает,

Приносит еду и дрова,

И кто-то в нём пыль вытирает

И шепчет простые слова:

Я в доме живу и воюю

С ветрами в дожди, холода,

С ветрами, которые дуют

Без спроса туда и сюда.

Такое - да разве где встретишь?

Услышишь за чьим ли столом?

Окликнешь - никто не ответит,

Вот странный и призрачный дом!

* * *

Я сегодня видел горы,

С головы до ног

В ноябре осенний город

От жары промок.

Там, где перистая дымка

Слиплась в белый ком,

Небо строит под сурдинку

Цепь фальшивых гор.

* * *

Расхристан ветер, и песок скрипит,

Как бьются волны, слышу

я отчётливо,

Корабль не в море - на цепи стоит,

Готовый закружиться в пляске

чёртовой.

Вот так и я, как старый капитан,

Хочу принять последнее сражение,

Но не суди меня, как судят Там, -

Мне уж и так довольно осуждения.

ПЯТИКНИЖИЕ

ПЯТИКНИЖИЕ

Нагиб Махфуз.

Дети нашей улицы. - М.: Центр гуманитарного сотрудничества, 2012. - 448 с. - 1000 экз.

Классик арабской литературы египтянин Нагиб Махфуз получил Нобелевскую премию за реализм. Но не менее справедливо было бы назвать его писателем-мистиком и писателем-философом. Роман "Дети нашей улицы" - главный труд Махфуза, и он представляет собой не столько реалистическое повествование, сколько поучительную и яркую притчу. Это история Бога Отца, наказавшего своих провинившихся сыновей, выгнавшего их из богатого дома, прекрасного сада в каменистую пустыню. Это история братьев, в которой ожесточённый убивает достойного. А главное, это истории о том, что всё повторяется - почти всё! Потому что, говорит Махфуз, "забывчивость - вот в чём несчастье нашей улицы". Человек, мечтающий о блаженном ничегонеделании близ райского сада, постепенно опускается в ад. Но время от времени появляются люди, которые считают, что жизнь не должна протечь впустую, "просто под песни". Они используют свободное время, чтобы творить чудеса, и становятся зачинателями нового рода.