Литературная Газета, 6390 (№ 43/2012) - [19]

Внезапно превратившись

в елей застывших грёз,

Все всполохи души

лечил теплом полыни

И первородным запахом

недооткрытых звёзд!

Жемчужина

Быть может,

я тебе не нужен[?]

Ночь, из пучины мировой,

Как раковина без жемчужин,

Я выброшен на берег твой[?]

Б. Пастернак

Расскажи мне, в какой пучине

Добывают такие жемчужины?

Пламя высвеченной лучины

Вдруг отсветит из тьмы

завьюженной!

Красоты своей, видно, чураясь,

Ты нетрепетно смотришь вдаль,

И, как будто бы всем

восхищаясь,

Твоя длань развечерит февраль!

И, как будто вонзаясь в сердце,

Отблеск глаз твоих - нежных,

святых,

Всё простит, как простят

иноверцев

Инквизиторы в церквях пустых!

* * *

Ты просто чудесная[?]

И очень печальная[?]

Ты утро воскресное,

И небо хрустальное.

А может, волшебная,

А может, витальная?

Ты просто целебная,

Точнее - сакральная!

Далёко небесная,

Хотя очень близкая,

Немного телесная

И очень изысканная.

Ты, видимо, чудо,

А может, виденье,

Девический Будда[?]

Грехов всепрощенье.

* * *

У событий нету причин,

У причин не бывает сомнений!

Изначаленных величин

Исстрадавшихся опустошений!

У несчастия нету венца,

У страдания нет восхищенья,

У любви вечной нету конца!

А у Бога есть всем нам прощенье!

ЛЮБИТЕЛЬСКОЕ

ЛЮБИТЕЛЬСКОЕ

ПАРОДИИ

от Евгения МИНИНА

                   [?]люблю эту зиму,

глухую низину, ледовую дзынь,

заката стаккато, рассвета резину,

и запах бензина, и путь в магазин[?]

                                         Дмитрий Быков

Я в мае люблю бесконечные грозы,

оврагов дорожных

бездонный капут,

в стихах иногда отдыхая от прозы,

люблю рифмовать

десять-двадцать минут.

Зелёной травы обожаю сюиту,

голгофу домой из соседней пивной,

резиновый день и ночную Лолиту,

кипенье жары и критический зной.

Я солнце люблю на сакральной

орбите

и неба аллегро-бемольную синь,

а всех, кто читает, прошу -

полюбите

стихов  моих неповторимую

дзынь[?]

ЗАБОЛОЦКОЕ

У поэта - лицо поэта,

даже если он скрючен в дугу,

[?][?][?][?][?][?][?][?][?][?][?][?][?][?][?][?].

вон он там - возмутитель порядка,

вот он здесь - потрясений микроб.

                              Анатолий Домашёв

От меня не услышите звука

вы в течение каждого дня -

сквозь волшебный прибор Левенгука

разглядеть будет можно меня.

В поэтическом мире особом,

сквозь бактерий поганых пургу,

я лечу потрясений микробом,

даже если и скручен в дугу.

Я порядка и там возмутитель,

не напрасными будут труды.

А стихи вы мои разглядите

на поверхности капли воды.

СТРАСТНОЕ

Я любуюсь и этой, и той:

Мне и та симпатична, и эта!

                      Михаил Фельдман

Я - секс-символ - мне всё по плечу,

Офигительна страсть у поэта,

Я и ту, я и эту хочу,

Мне и та родила бы, и эта.

"На чужих баб, - сказала жена, -

Любоваться - плохая манера.

У тебя перспектива одна -

Будешь жалким подобьем Гомера!"

ПЯТИКНИЖИЕ

ПЯТИКНИЖИЕ

Священник

Ярослав Шипов. "Райские хутора" и другие рассказы. - М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2012. - 624 с. - 10 000 экз.

Священник Ярослав Шипов, охотник Ярослав Шипов, русский писатель Ярослав Шипов[?] Все эти грани личности не только воплотились в рассказах, но и внесли в них необходимое разнообразие. В тех, где появляется священник, - там назидательность, порой суровая, неподготовленному человеку даже и странная. Где расхаживает по лесам охотник, - там азарт, сдерживаемое волнение, пахнет листвою, утренним туманом. Лучшие рассказы - те, где на первый план выходит хороший русский писатель, умный, наблюдательный, добрый, умеющий даже в опустившемся человеке увидеть затаённый свет. Здесь нет лобового поучения, но тем больше целительная сила этих рассказов. Ещё одно превосходное качество прозы Шипова - чувство истории. Это рассказы человека, который живёт на своей земле, связан с нею душой и корнями, не только переживает за неё, но и чувствует себя причастным ко всему на этой земле происходящему. И если порой в его словах слышен пафос, то это пафос высокой ответственности за Родину.

Антология Григорьевской премии 2011.- СПб.: Лимбус Пресс, ООО "Издательство К. Тублина", 2012. - 432 с. - 1000 экз.

Составитель этого сборника Виктор Топоров написал в предисловии, каким принципом руковод[?]ствовался: "Подлинно живые стихи подлинно живых поэтов - стихи не обязательно антологически прекрасные, но непременно - онтологически важные". Так оно и есть, причём бытийность тут не только общечеловеческая, философская (которой тоже хватает) - но и вполне конкретная, от полёта Гагарина до катастрофы теплохода "Булгария", от питерских "сосулей" до московской Манежки. Темы провинциального бытия раскрыты похуже столичных, и хоть в сборнике можно найти стихи поэтов Ставрополя, Казани, Самары, Тюмени - их меньше не только чем Москвы-Петербурга, но и ближнего-дальнего зарубежья. "Подступает ад - ледяной айфон приложи к виску", - пишет киевлянин Александр Кабанов, и не будет большим преувеличением сказать, что сей рецепт преодоления онтологических проблем соответствует настроениям немалого числа поэтов - авторов этой книги.

Андрей Белый.

Арабески. Луг зелёный.- М.: Республика, 2012. - 590 с. - 1200 экз.

Готовя сборник "Арабески", Андрей Белый писал: "пусть читают меня те, кому я понятен и интересен". Для более массовой публики, полагал он, понадобится популярный пересказ. И верно: понимать Белого непросто, однако, вчитавшись, испытываешь всё возрастающее удовольствие не только от смелости мысли, но и от её отточенного изящества. "Арабески" - статьи, дополняющие общие положения книги "Символизм"; особое внимание уделено Достоевскому, в котором Белый видел предпосылки тупика русской литературы и о котором писал: "Неимоверная сложность его - наполовину поддельная бездна", а также Ибсену и Бодлеру. В "Литературном дневнике" находим вереницу воспоминаний и размышлений о фигурах литературной жизни рубежа XIX/XX столетий: трогательно-задушевных (В. Соловьёв), иронично-лирических (Мережковский), лаконично-точных (Чехов)[?] Статьи, вошедшие в сборник "Луг зелёный", - размышления о месте русских писателей в родной культуре, о её течении и направлении в преддверии всеевропейского апокалипсиса.