Литературная Газета, 6362 (№ 11/2012) - [25]

Попробуйте заглянуть в глаза совсем не сказочному деду Мазаю (а может, Ною?), на плоту у которого пусть и не каждой твари по паре, но вся необходимая в деревенском хозяйстве живность - основа крестьянского мироздания, от наивной белоснежной козочки до лукавого рыжего кота ("Добрый человек", 2005). Не блещущую красками повседневность ("Ожидание", 1968; "Тёщины блины", 1985) отобразить труднее, чем яркий эпизод. Чтобы такое полотно обрело звучание, дало резонанс в сердце зрителя, необходимо уловить тончайшие нюансы душевного состояния, определяемого и характером, и привычками, и извивами интеллекта.

В каждой работе художник становится соучастником происходящего, сочувствователем своих персонажей, будь то живой человек, живое дерево[?] Или живой[?] дом: в тот, что изображён на картине "Октябрь" (1984), хочется войти немедленно, словно никаких иных домов на всём белом свете нет и только под его крутоскатной крышей можно укрыться от непогоды. Душевной в том числе. Пейзажи Телина реалистично романтичны: сердце наше просит гармонии и умиротворения, катаклизмов и потрясений ему и так хватает с избытком. Может быть поэтичной капустная грядка? Кажется, ничего более прозаического, чем деревенский огород ("Осень", 1994), себе и представить нельзя. А между тем пышные кочаны на этом холсте таинственнее иных экзотических цветов. И яблоня, склонившая ветки под тяжестью плодов, становится вещественным воплощением золота дождя древних сказаний, капли которого могут вернуть молодость.

Магия может быть грозной и величественной: блокбастеры всех мастей - от "Матрицы" до "Сверхъестественного" - приучили нас к чёрной фантастике вселенского масштаба. А о тихом волшебстве-колдовстве, сопровождающем нас в обычной жизни, мы, живущие в домах, которые вроде и не на земле стоят, ибо связей с ней почти не имеют, забываем. Или не хотим, не удосуживаемся вглядеться-прислушаться. На нас, недогадливых, и смотрят не каждому видимые обитатели потусторонья ("Домовой с Домовушкой", 2006), нам поёт нехитрую свою песенку берестяной рожок скромной, такой домашней и уютной, чисти-нечисти. Глядишь, и услышим.

Картины Телина в большинстве своём вневременны, хотя тихой, но пронзительной нотой почти в каждой звучит тревога о том, что привычная, веками устоявшаяся жизнь исчезает, истаивает. И некоторые, такие как "ГУМ. ЦУМ. Детский мир" (1979), из обычной на первый взгляд бытовой зарисовки, психологически очень точной, уже успели превратиться в документ ушедшей эпохи. Тем, кто о том времени не знает ничего и реалии которого их воображение нарисовать не в состоянии, эта картина расскажет о том растворившемся уже бытии больше, чем иной исторический трактат, посвящённый особенностям социалистической экономики.

Проявленная несложность сюжетов содержит неявные подсказки на глубинные философские проблемы. Заветный живой огонёк ("Аленький цветочек", 1997) достался не юной д[?]вице, ничего ещё не знающей о магической силе любви и той цене, которую каждому человеку приходится платить за право испытать настоящее чувство, а умудрённой жизнью женщине-знахарке. Запоздалую ли любовь сулит он ей или навевает воспоминания о возможном, но так и не состоявшемся счастье?

На вопрос, есть ли темы, которые ему неинтересны и за которые он не будет браться ни при каких обстоятельствах, Владимир Никитович отвечает с бесхитростностью ребёнка:

- Мне интересен мир, каков он есть, а не взорванный безжалостными, часто необратимыми преобразованиями.

Человеку, чтобы состояться, совсем необязательно быть борцом. Не только потому, что это дано не каждому. Это далеко не всегда оправдано. Слияние с миром делает душу мудрее, а человека - счастливее. Гармония, возможно, единственная сила, которая способна пусть медленно, но упорно и целенаправленно противостоять хаосу.

Виктория ПЕШКОВА

Код памяти и будущего

Код памяти и будущего

КИНО

Документально-телевизионный фильм "Код Орбели" Ашота Джазояна и Виктории Грудинской, созданный продюсерским центром "4 формата" при поддержке Министерства культуры Республики Армения и компании Realjet, был представлен зрителям в Москве в кинотеатре "Ролан".

Премьерный показ был приурочен к 125-летию Иосифа Абгаровича - младшего из братьев Орбели, основателя Академии наук Армянской ССР, востоковеда, знаменитого директора Государственного Эрмитажа, в годы сталинизма и экспроприации спасшего от расхищения многие мировые шедевры. Он родился 20 марта 1887 года в Кутаиси и, несмотря на то, что с 1934 по 1951 год его личность в Ленинграде была поистине легендарной - ведь именно он организовал эвакуацию музея и прятал в бомбоубежище Эрмитажа многих работников во время вражеского обстрела, а потом стал обвинителем на Нюрнбергском процессе, - был как будто позабыт.

История создания самого фильма началась здесь же, в Эрмитаже. В ноябре 2010 года телеобозреватель Лев Николаев, ушедший из жизни в прошлом году, специально для участников форума молодых журналистов Евразии "Диалог культур" нашёл в архивах факт, подтверждающий, что ровно 75 лет назад, день в день, тут же, под сводами театра Эрмитажа, Орбели собрал на конгресс крупнейших мировых востоковедов. Это и стало точкой отсчёта для Ашота Джазояна начать поиск следов братьев Орбели в Санкт-Петербурге, Тбилиси, Цахкадзоре, где создан их музей.