Литературная Газета 6341 (№ 40 2011) - [12]
Так вот если исходить из практики, точнее, из массовых практик, то есть повторяющихся моделей поведения миллионов русских людей, народ наш являет собой полную противоположность тому, что помысливает о нём историософия.
Ничтоже сумняшеся, произнесём кощунственное: русские – вполне буржуазный и обычный европейский народ, мечты, надежды и желания которого самые что ни на есть буржуазные и обычные. Если коротко, это желание спокойной, обеспеченной и свободной жизни, бытия без всяких духоподъёмных химер и желательно подальше от излишне стеснительной и загребущей длани государства.
Разве не к этому идеалу стремится каждая нормальная русская семья, разве не ради него вкалывает всякий нормальный русский человек? Правда, для подавляющего большинства русских сей скромный идеал почти так же недостижим, как взыскание Града Небесного или окончательная победа коммунизма. Но это уже вопрос к чудовищно несправедливому устройству нашей социально-экономической системы, а не к весьма умеренным русским желаниям и надеждам.
Страшный и неизбывный грех «русской историософии» в том, что она фактически оправдывает систему почти колониального угнетения и издевательства. Послушайте, как витии – иные сладко и вкрадчиво, другие – горласто и напористо – уверяют, что мы, русские, не такие, как другие народы, что наше дело – аскеза, напряжение и жертвенность ради высокой цели, а жизнь в достатке и спокойствии нам заказана. Стало быть, все другие народы России и мира могут плодиться и размножаться, строиться и обогащаться – что они, кстати, и делают, – одним русским предназначено жить в вечной нищете.
Где, на каких скрижалях истории, в каком божественном завете отчеканена эта вопиющая несправедливость? Не говорим уже, что в подобной историософии отсутствует элементарная логика. Разве высокая цель отменяет комфортную жизнь? Нравится нам или нет, но именно американцы – сейчас самый мессианский народ иудеохристианской цивилизации, однако попробуйте им сказать, что они должны прозябать в нищете во имя «сияющего града на холме». Плюнут в глаза – и правильно сделают.
Слава богу, русский народ умнее доморощенных учителей аскетизма, которые, кстати, сами предпочитают жизнь комфортную и сытую. Он продолжает заниматься своим делом – обустройством личной жизни, которое и есть обустройство России. Русские больше не верят никаким духоподъёмным идеям. Их не заманишь в рати и трудовые армии строителей утопии, как бы она ни называлась и под каким бы соусом ни подавалась. Русские хотят жить здесь и сейчас, не понимая, почему и ради чего они должны отрывать от себя и своих детей добытый тяжёлым трудом кусок.
Возможно, когда-то мы и были народом для других, но сейчас совершенно точно стали народом для себя. Из бесшабашной и полной избыточных сил юности народ наш перешёл в трезвую зрелость. Это ни хорошо, ни плохо. Это – неопровержимая реальность.
Хотя русские желания и мечты скромны и ограниченны по любым западным меркам, добиться их осуществления чаще всего не удаётся. Почему? Русские винят в этом власть. Не ссылаясь на обширную социологию, опять же посоветуем обратить внимание на то, как мы относимся к власти, всем её институтам и проявлениям, как ведём себя в отношении них. Презрение – это ещё самая политкорректная эмоция, испытываемая русскими к власти. Ну а какие чувства они могут испытывать к бессмысленной и беспощадной силе, без зазрения совести третирующей свой, в общем-то, послушный, терпеливый и работящий народ?
Власть, которую хотят иметь русские – это не монархия, не «сильная рука», а обычная (для кого-то – вульгарная) демократия. Они хотят, чтобы общество могло влиять на власть, а та была ответственна перед обществом; хотят разделения властей и независимого суда; хотят свободных выборов и многопартийной системы; хотят свободы слова, неприкосновенности личности и гарантий прав собственности.
Русские боятся произвола властей, их не устраивает правовая и гражданская беспомощность, им не нравится ограничение политических свобод и свободы слова. Не азиатская деспотия или советский социализм, как бы он ни был хорош, а европейское устройство власти и европейский уклад жизни – вот магистральный выбор современного русского народа. И если он не вписывается в чьи-то теоретические схемы и возвышенные рассуждения, то это беда схем и их авторов, а не вина русских.
Реальность жизни опровергает расхожий компендиум «русской характерологии» почти по всем пунктам. Русские вовсе не бессребреники, они хотят иметь собственность и свободно ею распоряжаться. Они не хотят жить в нужде и надеются, что хотя бы их дети будут от неё избавлены. Разве это не естественное желание нормальных, живых людей? Аскетический идеал, он для монахов и немногих избранных, но не для большинства общества.
Большинство же это, несмотря на формальное крещение, ведёт себя совсем не по-христиански. Русская душа вообще скорее язычница, чем христианка и, вероятно, была такою и в прошлом. На «обезбоженном Западе» христианское братолюбие и христианский уклад жизни встречаются не в пример чаще, чем в нашем богоспасаемом Отечестве. Россия же, увы, юдоль скорби, печали и социальной жестокости.
