Литературная Газета 6332 (№ 28 2011) - [5]

30.07.2011 16:27:31 - Alexander V Lavrov пишет:

Советую Салуцкому прочесть статью Шульгина в этом же номере ЛГ. Быть может Салуцкому станет ясно ЧТО происходит в ВУЗах и НИИ России

http://www.lgz.ru/article/16815/ Владимир Шульгин продолжает своё исследование. Интернет-форумы буквально переполнены жалобами преподавателей. «В вопросе о зарплатах всё зависит от близости к начальствующим. Финансы «платников» они сливают мимо казны вуза…» «Профессор, доктор наук в моём университете получает всего 16 000 (с учётом доплат за степень)!!! Вот такие зарплаты в московском (!) вузе». «Профессора измучены, так как бегают из института в институт. Я старший преподаватель, кандидат наук, но имею зарплату в 8860 рублей. Вуз государственный. Это учебное заведение – лучшее в России…» Заведующая кафедрой, профессор, рассказывает: «В вузе верхи получают по максимуму (в основном за счёт премий), низы (простите, рядовые преподаватели) – по минимуму. Мне каждый месяц руководство даёт премии не такие уж и малые, иначе бы я, будучи доктором экономических наук, там бы не работала. Проректорам тем более хорошо доплачивают…» Молодой преподаватель: «Финансово лучше быть оператором котельной или дворником». Народ не перестаёт бить челом президенту, благо его блог позволяет. Преподаватель-москвич: «Один из главных вузов страны – МГУ. В Институте стран Азии и Африки педагоги с уникальными знаниями редких языков, готовящие специалистов, получают копейки! С сентября 2010 года зарплата уменьшилась на 1500–2000 рублей! Суперпрофессионалы получают 13 000 – 15 000 руб. При этом стоимость договорного обучения в этом году составила более 260 тысяч рублей. Это как?! В результате МГУ для многих преподавателей – просто место хранения трудовой книжки…» Женщина-преподаватель из Архангельска: «Чтобы человек полностью отдавался работе, он должен быть уверен, что будет способен обеспечить семью. Но это сделать невозможно. Преподаватели говорят так: «На ставку есть нечего, а на две есть некогда». Доцент в вузе с опытом работы и научными публикациями получает в полтора раза меньше, чем кредитный специалист в банке без опыта…» Учёный из Дагестана: «Судите сами, о какой чести преподавателя вуза можно вообще говорить, если его труд оценивается в пересчёте на 1 рабочий день в триста рублей. Да на такую зар¬плату можно только пообедать… Кто только определяет зарплату работников вузовского образования? Хочется посмотреть ему в глаза!» Студент из Петербурга: «Несколько лет назад я с удивлением узнал, что зарплата преподавателя вуза в Петербурге 6–8 тысяч рублей… Вполне естественно, что за такие деньги могут работать энтузиасты, зарабатывающие на жизнь в других местах, и те, чьи знания и умения не находят своего спроса… Если мы не хотим потерять высшую школу, то в неё нужно вкладывать гораздо бóльшие деньги». Выпускник московского технического вуза: «Во многих подразделениях института вообще нет лабораторий, где могли бы работать студенты и аспиранты. Если ещё есть какие-то жалкие остатки, то опыты там проводятся на уровне 10-го класса – минут за сорок всё заканчиваем, а потом сидим и бездельничаем. При этом ректор хорошо себя чувствует – тусуется на разных телевизионных ток-шоу». Тут точно подмечено желание некоторых наших первых руководителей добыть себе известность приёмами, популярными в шоу-бизнесе. Например, стали популярны университетские конкурсы красоты, где студентки блещут полуобнажёнными телами в присутствии начальства. Об угрозе окончательной деградации вузов говорит ещё один гость президентского сайта: «Лет через пять мы потеряем более 50 процентов преподавательского состава высшей школы за счёт естественного старения. Люди уйдут на заслуженный отдых. И вряд ли сможем компенсировать их уход молодыми. Они неохотно идут даже совместителями по понятным причинам. Ведь оклады ассистентов и преподавателей – это далеко не оклады будущих молодых лейтенантов полиции». Общее мнение: бедой высшей школы является её растущая бюрократизация. Бывший преподаватель пишет: «Сокращать надо не преподавателей. Я работал в Российской таможенной академии старшим преподавателем. Когда уволился в 2002 году, в штате академии было 600 человек, из них 200 преподавателей. Недавно встретил бывших коллег, они сказали, что количество преподавателей осталось прежним, а штат администраторов увеличился до 1200 человек. Вот и делайте выводы». «Надо думать не о том, как разогнать вузы, а о том, как создать (восстановить) систему высшего и среднего образования. В послевоенные годы Советский Союз лез из кожи вон, чтобы популяризировать науку. Нынешние заявления министра Фурсенко показывают, что руководство страны в принципе не видит в образовании и науке смысла. Строительство же Сколкова является чисто декоративным мероприятием. Те меры, которые предпринимает государство, больше похожи на попытку сделать падение более изящным». Ещё одно точное замечание: правящие мужи противоречат сами себе. Они осуждают дух «патернализма», царящий в обществе, но сами препятствуют народной самодеятельности. Дали бы, к примеру, возможность собраться профессорам и преподавателям, чтобы они подумали об облике будущего Министерства народного просвещения и повели курс на возрождение автономии высшей школы. Успех был бы обеспечен при опоре на лучших учёных и педагогов. Но власть пока уполномочивает людей иных качеств, которых просто освистывают на учительских съездах. Впечатление такое, что академическую науку в вузах не просто уродуют, но и убивают. У нас в университете на историческом факультете бывшие спецы по истории КПСС теперь занимаются «проблемой калининградской идентичности», убеждая, что здесь «русские уже не те», что в Курске и Тамбове. Я даже ректору служебную записку писал о недопустимости этих квазинаучных «поисков» в русской области, где более 80 процентов русских и ещё 10 процентов считают себя русскими (украинцы и белорусы). Так что область наша мононациональная, но молодёжь уже более 20 лет соблазняют тем, что это «немецкая земля», где царит дух Канта, Гофмана… Уже всем понятно, в сколь опасном положении находится наша высшая школа. Её проблемы отражают общие пороки нашей жизни, усугубившиеся в течение последних двадцати лет.