Литературная Газета 6320 (№ 16 2011) - [39]

То голос матери, её любви,

Её всесилья и всепониманья.

То голос божьей милостью певца,

Которому тесны и зал, и небо,

И застревает в горле вопль

хвалебный, –

Лишь музыки, как чуда, ждут сердца.

...Мы были непростительно малы,

Когда война стояла на пороге,

Когда её девятые валы

Корёжили и судьбы, и дороги.

Мы знали, что война: дома в дыму,

И смерть, и бой, и кровь, и боль, и раны,

И песня про «Священную войну»,

И – непременно – голос Левитана.

Он умирал на выжженных полях

И над вдовой заплаканной склонялся...

Был твёрд и вечен в этих хрупких

днях...

Нет, он не говорил – он простирался.

Словами будто раздвигая мглу,

В смертельный час он был наполнен

жизнью.

Он голосом солдатским был в тылу

И был на фронте – голосом Отчизны.

Не помогали мимика и взгляд,

Чем так сейчас богаты телезвёзды.

Был просто голос. Маршал и солдат...

А может быть, не так-то это

просто?..

Вот бы вошёл он гостем в каждый дом,

Где столько горьких, безотрадных лет

Он прожил непрописанным жильцом,

Порою заменяя даже хлеб.

...Смотрели в нас усталые глаза

Из синей глубины телеэкрана...

Не ставят памятников голосам.

Как втиснешь в камень

голос Левитана?..

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 4,0 Проголосовало: 1 чел. 12345

Комментарии:

Экран как книга

ТелевЕдение

Экран как книга

ЛИТЕРАТУРА В ЯЩИКЕ

Владимир КАЗАКОВ

Когда собрался писать статью о литературе и телевидении, задумался: а есть ли вообще связь между этими понятиями? По идее, конечно, есть. По книгам делаются экранизации, снимаются фильмы и сериалы. Например, «Менты» – это экранизация романа Кивинова. Или «Жизнь Клима Самгина» – экранизация романа Горького. Кивинова показывают ежедневно лет пятнадцать по трём-четырём ведущим каналам в самое рейтинговое время. Горького показывают раз в пятилетку, днём, по специальному «культурному» каналу. Что из этого следует? Ничего из этого не следует. Или следует всё сразу.

Значит, есть всё-таки литература на ТВ. И потом, у любой, даже у самой захудалой программы есть какой-никакой сценарий. Правда, сценарная основа передачи, например «Улётное видео», имеет общего с литературой только то, что и то и другое написано буквами. Но всё равно. Что-то ещё есть. Проскальзывают иногда интервью с писателями. Изящнее всего это делает Юлиан Макаров в программе «Главная роль». И собеседников он подбирает отличных – Эдуард Володарский, Александр Миндадзе, Тимур Кибиров и многих, многих других. Личностей. Он умеет сопереживать своим героям. По-честному, без телепонтов. И невероятная редкость на нашем ТВ, то, что Макаров понимает, о чём говорит. В этом он просто уникум. Редкая птица. Литераторы часто, дорвавшись через экран до города и мира, мгновенно теряют даже те остатки знаний, которые по баловству природы всё же уцелели в стерильных хайвеях их мозговых извилин. И начинают мямлить несусветную глупость, любуясь собой, типа пусть все знают, что я не тварь дрожащая, а мнение имею…

Передача «Апокриф». Вот как её позиционирует сам ведущий Виктор Ерофеев: «Мы занимаемся душевной стоматологией: разбираем нашу душу и лечим дырки, если это возможно, а некоторые зубы вырываем… Наша программа – литературная… Нам удалось сделать главное – чтобы сложные темы доходили до самых неискушённых людей, но при этом оставались весьма искушёнными». Насчёт вырывания зубов, конечно, чересчур, меня трясёт только при одной мысли о стоматологии, но ничего, потерпим. Смотрим дальше. На всякий случай хочу подчеркнуть: я совсем не против Виктора Ерофеева, плохие писатели тоже нужны русской литературе. Как же без плохих-то?! Речь не об этом. Передача, которую я посмотрел, была посвящена пьесе Генрика Ибсена «Пер Гюнт». Знаковое произведение литературы XIX века. В сочетании с музыкой Грига – вообще гениальная вещь. Есть просторы для интереснейшего разговора.

Например, почему вся поэзия русских символистов, да и, пожалуй, и после них так или иначе соприкасается с образами Пер Гюнта или Сольвейг? Вспомните Блока: Я крушу и пою про весеннюю Сольвейг мою! Или много позже у Сельвинского: И небрежно шпильку закусив, / Девушка завязывает в узел / Белорусое своё богатство / И в трусах и лифчике бежит /

В воду. О! Я тут же крикнул: «Сольвейг»!

Да полно всего! У Бальмонта, у Белого, у Балтрушайтиса, у Северянина. Вообще в русской литературе первой половины XX века. Об этом Ерофеев даже не упомянул. Вообще. Как ластиком стёр из памяти. А может, там и не было чего стирать? Вместо этого ведущий консультируется с девушкой-психологом Марией Киселёвой. Которая быстренько рассказала о том, что согласно исследованиям люди, прожившую бурную жизнь, умирают легче. А которые не удовлетворены жизнью – тяжелее. Каким исследованиям?! Где их проводили?! В раю? В аду? Хочется нескромно спросить: как он, Господь Бог, на вид-то? Ведь у кого ещё можно узнать, кому как умиралось, тяжело или легко? И кто, кроме Бога, может знать, удачная у тебя жизнь или нет? Но психологиня этот вопрос обошла, посоветовав в конце читать книги какого-то короля психоаналитики, который составил инструкцию по смыслам жизни и как по ним можно счастливо и легко жить и умирать. При чём здесь «Пер Гюнт» – лучше и не задумываться!