Литературная Газета 6319 (№ 15 2011) - [66]

Молодёжь проводит время в кафе, на дискотеках, есть танцевальные и хоровые коллективы. Пенсионеры, если семейные заботы не обременяют и хочется общения, могут посещать клуб садоводов и огородников или записаться в хор ветеранов. Еврейская община города создала свой культурный центр, муниципальные власти в прошлом году выделили для него здание одной из бывших синагог. Ну и церковь, конечно. В церковь людей влечёт сейчас не только, а может быть, и не столько религиозная составляющая, сколько стремление к общинности, к единению с людьми своей культуры. В Новозыбкове действуют два православных и два старообрядческих храма. Ещё один православный храм жители окраины восстанавливают на собственные средства на месте старой разрушенной церкви.

В 2001 году к трёхсотлетию города на берегу озера был установлен небольшой монумент «новозыбковцам, основавшим город и отстоявшим его в исторических битвах» – памятник предкам и тем, кто, несмотря ни на что, живёт здесь и сейчас.

Антонина ТРЕТЬЯКОВА, НОВОЗЫБКОВ–МОСКВА

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345

Комментарии:

Кто следующий?..

Человек

Кто следующий?..

СРЕДА ОБИТАНИЯ

«Заброшенный край, превратившись в природный заповедник, заполнился волками, лисами, дикими кабанами. Вас поразят аккуратные земляные валы, усеянные табличками с красным трилистником в жёлтом треугольнике. Это места захоронения целых деревень. Вы зайдёте в покинутые квартиры, в которых до сих пор сохранились предметы обихода, подниметесь на самую высокую точку города и сфотографируетесь с гербом СССР».

Это выдержки из рекламных проспектов для туристов, желающих пощекотать себе нервы не только компьютерной игрой «Сталкер», но и наяву. Спустя 18 лет после чернобыльской ядерной аварии началась бойкая торговля путёвками в город-призрак, и желающих рискнуть своим здоровьем, как ни странно, и на самой Украине, и за рубежом оказалось так много, что между туркомпаниями, первыми открывшими страшноватенький маршрут, и госструктурой разгорелся нешуточный скандал.

Пока одни мечтают сфотографироваться на фоне саркофага, другие требуют закрытия всех АС. После трагедии на Фукусиме волна протестов против использования атомной энергии прокатилась по всему миру. Германия временно отключила от энергосети семь самых старых немецких станций, многие страны объявили о приостановке программ развития атомной энергетики.

По данным МЧС, в результате катастрофы на Чернобыльской АЭС, 25-летний печальный юбилей которой мир отметил вчера, радиоактивному загрязнению только в России подверглась территория общей площадью почти в 60 тысяч квадратных километров. В зоне радиоактивного загрязнения остаются 4 тысячи населённых пунктов, в которых проживают более 1,5 миллиона человек. Последствия аварии на Фукусиме, где уровень радиации достигает 900 миллизивертов в час при норме в 0,05–0,2 микрозиверта, ещё только предстоит оценить.

На пути из Токио в Сэндай, что примерно в шести сотнях километров к северу от столицы, пришлось сделать громадный крюк – власти перекрыли скоростные автомагистрали, чтобы ничто не мешало проезду спецтехники и машин сил самообороны. На северо-восток, в зону бедствия, проносились трейлеры, гружённые биотуалетами, военные тягачи с бульдозерами, экскаваторами и другими спецсредствами. На кузовах – одна и та же табличка: «Командированы для ликвидации ущерба».

На подъезде к префектуре Фукусима, в которой японские атомщики продолжают бороться с последствиями аварии на АЭС, в районе городка Агано нас остановил полицейский кордон. В ноздри ударил свежий холодный воздух. Осознав, что уже забрались достаточно далеко на север от Токио, бросились к багажнику за тёплыми куртками. Меня и двух моих английских коллег попросили подробно изложить причину нашей поездки. Белокурые Том и Айвор хохмили, не подозревая, что в этот момент я всеми правдами и неправдами уговариваю полицейского в белой маске пропустить нас, «иностранных журналистов», «глупых гайдзинов», в зону бедствия. Нас пропустили, но с автомагистрали пришлось свернуть, так как по ней должен был проследовать спецтранспорт.

Примерно в 80 километрах от зоны отчуждения попалась бензоколонка, перед которой выстроилась очередь в несколько сот автомобилей. Я высунулся в окно спросить у деда с жидкой седой бородёнкой из соседнего пикапа, из-за чего такая очередь. Но старик отвернулся. Водители всех соседних машин отводили глаза от нас – иностранцев, сидящих в такси с токийскими номерами. И только двое детишек из впереди стоящей машины не боялись смотреть нам в глаза. Они были свободны и безмятежны, их не сковывала скорлупа национальных условностей. Или национального иммунитета?

В своей самоотверженности, временами наивности, японцы похожи на беззащитных детей. Здоровяк Тадаси, с которым я познакомился в Токио, всегда улыбался. Неуклюжий здоровяк Тадаси с зачёсанными назад, намазанными гелем волосами куда бы ни приходил, вечно задевал чашки с чаем, стоящие на краю стола, а затем жутко смущался. Его дом и фирму в Ибараки разнесло в пух и прах, и теперь он живёт у друзей. «Главное, следи за новостями и выглядывай почаще в окно, – легонько потрогал он моё плечо кончиками пальцев на гигантской ладони. – Если увидишь, что идёт чёрный дождь, значит, действительно пришла беда». Тадаси улыбнулся, как будто то, что произошло, ещё не считается бедой.