Литературная Газета 6316 (№ 12 2011) - [57]

Когда встретились и поднялись ко мне, я всё ещё с трудом верил, что Гагарин здесь, со мной, рядом. Но вот он спокойно устроился в кресле, я начал писать, успокоился. Ушёл в работу. Очень хотелось уложиться в два часа и написать так, чтобы и мне, и ему понравилось. Тут он спросил: «Юрий Архипович, я заметил, вы на меня смотрите почти так же, как на пресс-конференции, как-то напряжённо. Почему?» Я ответил: «Юрий Алексеевич, я никогда не общался с человеком, который только что побывал в космосе, а сейчас сидит передо мной. Вы для меня как ангел добра, который с небес сошёл. Я переживаю особое внутреннее состояние, даже объяснить толком не могу». Он ничего не ответил.

Меня поразило, как он позировал – строго, очень профессионально. «Вы знаете, Юрий Архипович, – сказал он вдруг, – я сам ещё не привык, хотя сегодня десятый день после полёта… Я в чём-то не такой, как десять дней назад, и всё вокруг какое-то другое. Не ангел я, конечно, с небес. Но радостно. Хорошо. Такое дело сделали».

Закончив работу, я расписался в левом углу, он справа оставил автограф чёрной краской, заметив, что ни разу кисточкой не расписывался.

Осмотрев портрет, сказал: «Нравится. Здорово. Нравятся и другие ваши работы на ваших стенах. Я присмотрелся, пока вы работали. А на тему космоса писали?» – «Нет. Я ведь реалист. Если я решил что-то писать, то на натуре должен собрать материал. А так как в космосе я никогда не был и, наверное, не буду, то как его писать?» – «А ничего. У вас такая живопись хорошая, что у вас получится. А мы поможем. Я готов познакомить вас с другими космонавтами, с учёными, ведущими инженерами. Помогу с фотографиями, статьями, книгами». После этого мы попрощались.

– И Гагарин помог?

– Да. По всем позициям. Постепенно я стал врастать в космическую тему, она стала мне очень близкой, по сути, главной. Я стал частенько приезжать в Звёздный городок. Познакомился с Алексеем Леоновым, Петром Климуком, Владимиром Джанибековым, другими космонавтами из первого отряда.

– Разве это была не строго закрытая территория?

– Звёздный стал уже доступнее. Пропускали без особых проблем. Да и на секреты я никак не покушался.

– С Гагариным приходилось встречаться?

– Приходилось, но обычно мимоходом. Хотя взглядами успевали обменяться. Спасибо ему и за то, что познакомил с Сергеем Павловичем Королёвым. Это произошло на Байконуре некоторое время спустя. Тогда из художников там ещё мало кто бывал. Как-то я присутствовал на предстартовом выходе космонавтов, когда они, сидя в застеклённом отсеке, общаются с прессой перед отправкой к месту старта. Вдруг появился какой-то незнакомый человек вместе с Юрием Алексеевичем. Я подошёл к Гагарину поздороваться, он сказал полушёпотом: «Хочу познакомить тебя с Королёвым. Только прошу, не рисуй его, категорически запрещено». После этого Гагарин представил меня. Мы не обменялись никакими словами, только пожали друг другу руки. Встреча стала потом темой для моей картины «Королёв и Гагарин перед стартом»…

Они были великими людьми, не кичились, всегда на совесть делали своё дело. Мне трудно представить, чтобы Гагарин даже в глубине души считал себя какой-то неприкасаемой звездой.

Беседу вёл Владимир СУХОМЛИНОВ

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 2 чел. 12345

Комментарии: 08.04.2011 09:25:54 - Stanislav Alexandrovich Krechet пишет:

Как бы узнать о возможности посмотреть работы художника? Обязательность, простота Гагарина впечатляют. Мне тоже посчастливилось чуть-чуть пообщаться с Юрием Алексеевичем и я подтверждаю все сказанное, скромность - особенно. Как не лелеять память о нём!?

Отечественной психологии изумительно повезло

Панорама

Отечественной психологии изумительно повезло

КНИЖНЫЙ  

  РЯД

Рейф И. Мысль и судьба психолога Выготского. – М.: Генезис, 2011. –112 с. – 1000 экз.

Сегодня, когда о Выготском написана уже целая библиотека (правда, по преимуществу его коллегами и как о коллеге), возможно ли на этом фоне сказать что-то своё, незаёмное, да ещё не специалисту, не психологу? Думаю, что автору это удалось, потому что он выбрал единственно верный в данной ситуации ход – самостоятельно, шаг за шагом, пройти путём своего героя, приобщая читателей не только ко всем изгибам его судьбы, но, что особенно важно, и к движению его мысли. А результат – первый, по-видимому, опыт художественной биографии великого психолога.

Да, Выготский принадлежит к числу тех немногих, пожалуй, россиян XX века, общий приговор в отношении которых был столь единодушен: гений. Однако парадокс в том, что если имя его на устах у гуманитариев всех возрастов и направлений, то людям, далёким от психологии, литературоведения или лингвистики, его миссия представляется довольно смутно. И в этом смысле биографический очерк Игоря Рейфа может сыграть заметную роль в приобщении широкой аудитории к творчеству российского гения. Хотя, скажем прямо, на потребителей лёгкого детективного чтива он не рассчитан, у него другая «ниша». Но тех, кого волнуют настоящие, а не придуманные чудеса – а можно ли назвать в этом ряду что-либо сравнимое с человеческой мыслью, – он не оставит равнодушными. И это чудо вынесено нам словно на тарелочке – в увлекательной беллетризированной форме, хотя и требующей в отличие от дешёвых детективов известного читательского усилия. Но усилие окупается сторицей, когда мы вместе с автором погружаемся в исследованные Выготским глубины нашей «умственной кухни». Передать это ощущение нельзя – его можно только пережить.