Литературная Газета 6304 (№ 02 2011) - [47]

– Выходит, вы – фокусник с высшим образованием. Эмиль Теодорович не хотел, чтобы вы пошли по его стопам?

– Просто он считал, что у меня должно быть высшее образование. Так что после школы я поступил в Московский инженерно-строительный институт. Математику я любил и знал неплохо. На вступительных экзаменах это был главный предмет. Его я сдал на пятёрку. А сочинение завалил. Меня посадили на первую парту – преподаватель нашла шпаргалки, и меня выгнали. Но, увидев пятёрку по математике, разрешили писать ещё раз, во вторую смену. Посадили уже не на первую парту, а на последнюю, я всё списал, получил четвёрку и поступил.

– Сидя в аудитории, по манежу не тосковали?

– Вам это покажется странным, но учился я с удовольствием. Мой дипломный проект «Благоустройство и озеленение Театральной площади в Рязани» выиграл конкурс и был осуществлён на натуре. На здании рязанского театра висит доска, свидетельствующая, что эта площадь обустроена по проекту Эмиля Кио. Но, несмотря на столь многообещающее инженерное начало, продолжать эту карьеру я не хотел. Два месяца отработал в Московском тресте по строительству набережных и мостов. Не выдержал и пришёл в аттракцион к отцу. Всего лишь инспектором манежа. Это было в 60-м. Пять лет мы работали у отца вдвоём с Игорем. До тех пор, пока папы не стало. Случилось это в Киеве, на гастролях. Мы отработали очередной спектакль. Папа был в прекрасном настроении, но, видимо, дала себя знать усталость. Он не умел себя щадить, и сердце не выдержало. На следующий день Игорь повёз тело отца в Москву, а я вышел на манеж: в цирке представления отменять не принято. Отработал два представления в субботу, три – в воскресенье и только поздно вечером улетел в Москву, чтобы успеть на похороны.

– Но его аттракцион унаследовал Игорь?

– Так получилось. Но я своей жизни без цирка уже не мыслил. Ещё работая с отцом, я начал придумывать собственные фокусы, стал потихоньку делать аппаратуру. В Союзгосцирке приняли решение создать второй аттракцион Кио на базе Киевского цирка. Пришлось всё начинать с нуля: создавать аппаратуру, делать реквизит, набирать и учить новых ассистентов, шить костюмы, подбирать музыку.

– Но это же непочатый край работы!

– А мы всё успели за три месяца. Вот где помогло моё инженерное образование – на киевских заводах по моим чертежам сделали новый комплект аппаратуры. Рабочие часто после смены оставались, чтобы сделать всё как можно быстрее. В цирке мы дневали и ночевали, репетировали как заведённые, но верили: всё получится. Когда аттракцион был готов, отправились на гастроли в Ялту, оттуда в Куйбышев, затем в Ленинград. И везде – сплошные аншлаги. С тех пор я веду тетради, где записаны все цирки, где мы работали, количество представлений и число зрителей, расписана каждая программа.

– И сколько представлений вы уже дали?

– Больше 16 000. Поначалу это была точная копия аттракциона моего отца. У него были трюки, которые до сих пор нравятся зрителям. Например, сжигание женщины. Этот фокус он придумал в начале пятидесятых, причём проделывал его ещё в старых маленьких цирках, которые при малейшей неосторожности могли вспыхнуть как спичка. Но от наших фокусов ни один цирк не сгорел. На моей памяти все пожары начинались почему-то с бухгалтерии. Но, как бы ни была хороша отцовская копия, мне хотелось сделать что-то самому. Постепенно я стал включать в программу уже свои фокусы, и теперь из отцовского арсенала у меня только номер с сжиганием женщины и остался. Но и его я делаю не так, как отец. В программе есть номера, которые до сих пор никто, кроме меня, не делает. Я, например, первым начал распиливать двух женщин и менять их «тела» местами. Или фокус, когда на пустом столе появляется сразу восемь девушек. Очень нравилась зрителям моя «Неисчерпаемая машина». Я выезжал на арену на «Запорожце», из которого постепенно появлялось восемнадцать человек!

– Сколько-сколько?

– Вы не ослышались. Восемнадцать. Только теперь я его больше не показываю…

– «Запорожец» сломался?

– Нет, просто всем восемнадцати надо зарплату платить. Кио – это всегда масштаб, а сегодня масштаб директорам цирков не нужен. Им бы что попроще да подешевле. И артистов чтобы поменьше. Программу, где занято 70–80 артистов, могут себе позволить только столичные цирки, а раньше это было нормальное представление хоть в Сибири, хоть на Дальнем Востоке.

– И сколько всего фокусов вы придумали?

– Точно не скажу. Потому что не знаю…

– Как же так?! Фокус – это же авторское изобретение. Должны же быть какие-то патенты, описания…

– Есть патенты. И описания есть. Только я никогда их не считал. Приходила в голову идея – я старался её осуществить. Если получалось и зрителям нравилось, мы делали этот номер до тех пор, пока он привлекал публику. А потом я придумывал новый.

– Как?

– У меня сначала в голове возникает картинка, как должен выглядеть аттракцион, что должно происходить. А потом я уже придумывал, как это сделать технически.

– То есть вы сами себе придумываете «трудности», а потом ищете, как их преодолеть?

– Пожалуй, что так. Наверное, это и есть ЦИРК.