Литературная Газета 6274 (№ 19 2010) - [7]

Скажете, досадные мелочи. Однако вполне характерные для общей авторской концепции. Сформулировать её чётко по упомянутой причине публицистке долго не удавалось. Наконец формулировка была вроде бы найдена.

У войны нет чёткой определённой правды, разродилась в итоге обтекаемой сентенцией комментаторша. Я, было, подумал, что она имеет в виду тот очевидный факт, что у каждого, даже выдающегося явления всегда есть оборотная сторона. Увы, трудно не согласиться. Упорно повторенное во второй и третий раз, данное умозаключение убедило меня, что речь шла совсем о другом, о том, что, по убеждению ортодоксальной оппозиционерки, из Победы советского народа над фашистскими оккупантами вообще нельзя сделать ни одного сколько-нибудь однозначного нравственного вывода.

Как же так, возмутился я, переходя на личности, неделикатно и прямолинейно. Разве не факт, что, если бы победили гитлеровцы, моей радикальной коллеги, скорее всего, просто не было бы на свете, поскольку её почтенных родителей, надо думать, в связи с нацистской доктриной наверняка сожгли бы в газовой печи?

Принципиальная публицистка позволила себе быть выше каких-то личных обстоятельств. Ей важно было доказать, что празднование юбилея Победы не имело никакого отношения к надеждам и чаяниям ветеранов, к народным нуждам и понадобилось исключительно власти в целях саморекламы. Довод безотказно демагогический, фальшиво популистский и опровергаемый без особого труда. Можно сколько угодно кривить губы по поводу эстетических перекосов и погрешностей прошедших торжеств, но не замечать, как они растрогали миллионы людей, как доставили, может быть, последнюю в жизни радость старым солдатам, как одним лишь звучанием фронтовых песен сплотили на мгновение разведённые историей поколения, может человек либо бессердечно равнодушный, либо тот, кому его политическая ангажированность окончательно застит глаза.

Теперь о своекорыстном расчёте властей. При Сталине, как известно, празднование Дня Победы незаметно упразднили, 9 Мая перестало быть выходным и вообще в ранге памятных дат оказалось приравнено к Дню мелиоратора или в лучшем случае железнодорожника. Значило ли это, что вождь народов пренебрегал своим авторитетом? И как вы думаете, отвечало ли такое циничное забвение самого святого и самого трагичного в судьбе народа потребностям народной души? Людям не позволяли ни порадоваться на миру, ни погоревать от всего сердца, и, по логике нынешних либералов, такую практику следовало бы распространить и на сегодняшний день. Главное, чтобы у власти не было повода совместить энтузиазм площадей и улиц с государственным пафосом.

Кстати о вожде и учителе. Исторические драмы необходимо изучать и осмысливать, тем самым их преодолевая, а не просто предавать забвению с помощью шаманских заклятий. Хуже другое: подозреваю, что с либеральной точки зрения все, кто плакал и пел на площадях, кто танцевал под «Синий платочек» на сквере возле Большого и понапрасну надеялся встретить хоть кого-нибудь из однополчан, все до единого невольно подпадали под категорию сталинистов. По меньшей мере ревнителей былого державного величия. Ведь заявила же неистовая Валерия Ильинична, что крымчане, почитающие Севастополь городом русской славы, суть коллаборационисты. Интересное замечание. В былые годы, путешествуя по Крыму, я бывал свидетелем тому, как 9 Мая без официального приглашения и понуждения, исключительно по велению сердца тысячи людей подымались на гору Митридат, чтобы по древней традиции справить тризну по незабвенному керченскому десанту и помянуть всех погибших на пропитанной русской кровью Крымской земле. Так вот, ныне в свете новейших геополитических концепций всех их – и павших, и живых – следует облить презрением. Истинного уважения и преданности достойны, видимо, лишь такие защитники демократических свобод, как каратели из дивизии СС «Галичина».

Это не ирония. Это констатация того несомненного факта, что пути либерального мировоззрения разошлись не с каким-то там крикливым квасным патриотизмом, а с нормальным чувством Родины, с болью за неё, с желанием ей добра, с пониманием некоторых особенностей её существования.

Скажите, кто-нибудь слышал во время ностальгических гуляний какие-нибудь хамские ксенофобские заявления? Кому-нибудь под влиянием праздничного куража пришло в голову посетовать на то, что в сорок пятом не дошли до Ла-Манша? Даже сугубо прозаические милицейские сводки отмечают удивительную бесконфликтность отдыхавшей душою толпы. Откуда же тогда берутся бесконечные вздохи по поводу великодержавных амбиций? Почему европейски ориентированные экономисты то и дело ставят нам в пример то Словению, то Словакию, то Эстонию, то Литву? Ничего дурного не хочу сказать об этих ухоженных благословенных странах, учиться вообще не грех ни у кого, наивно, однако, требовать, чтобы Россия удовольствовалась бы милой провинциальной участью, чтобы русские при всех исторических передрягах и потрясениях утратили своё самоощущение народа с особой миссией и судьбой. Оно зачастую обременительно для них самих, оно почти никогда не облегчает им жизни и всегда осложняет их бытие, но обижаться на него глупо, ибо оно равносильно национальной российской идентичности. И вот ведь что интересно: если бы не оно, если бы в русском сознании возобладало скромное и осмотрительное смирение ординарного европейского народа, кто бы тогда спас человечество от идейных и расовых чисток?