Литературная Газета 6270 (№ 15 2010) - [35]

К общей беде членов жюри относится и непонимание редкостного здоровья, торжества красоты-как-нормы в программе, привезённой Новосибирским балетом. Одноактовка Эдварда Льянга «Бессмертие в любви» оказалась прекрасным примером Современного Благородного Танца; предшествовавшие ей «Тени» из «Баядерки» в рекомендациях не нуждаются; а последовавшая в третьем отделении изящная штучка Баланчина «Не всё ли равно?» явилась гимном игривой легкомысленности нобилей.

М-да, до жюри «доезжает» одна псевдозначительность.

Последний балет, о котором не могу смолчать, – «Медея» Пермского театра. В потенции – произведение удивительной силы, которую не смогло раскрыть либретто. Как музыка, так и пластика содержат яростные дионисийские силы убивающей женщины; аскетично, но очень наглядно решена сцена с сожжением Главки; незадача одна: спектакль, опирающийся на три эпизода мифа, получился изобразительным. Следовало бы добавить (не трогая основу) пролог и эпилог. В прологе Медея могла бы вплывать в элладские территориальные воды на «Арго», разбрасывая вокруг окровавленные куски плоти собственноручно разорванного ею родного брата. А в эпилоге волшебница должна была унестись на колеснице, запряжённой драконами.

Тогда балет стал бы совершенным: кто такая Медея? куда удалилась? а главное – зачем подарила грекам непонятное золотое руно? Величие, загадочность, кошмарность мифа и его непонятная и пугающая красота стали бы перед зрителем во весь рост. Представляете, что было бы, если уже сейчас в показанном ощущается властное утверждение хаосом своего первородства?

«Медея» не могла победить по причине внутренних слабостей.

Na floresta оказалась без призов по причине присутствующего в балете метафизического вызова (о балете я писал в своё время).

Новосибирск с Баланчиным и Льянгом был проигнорирован из-за слишком явного аристократизма программы.

Ну а победителем стал балет «Русские сезоны», поставленный Ратманским для Большого театра. Спектакль более удачный, чем «Конёк-Горбунок», но отмеченный той же бедой: недопониманием русского искусства. В «Коньке» Ратманский «не доставил» нам аутентичное похабство, а в «Русских сезонах» с неполным пониманием хореографом природы русского танца может посоревноваться только полное непонимание природы русской песни, продемонстрированное автором музыки Леонидом Десятниковым.

И хотя Ратманский хорош уже тем, что его спектакли вызывают зрителя на диалог, выбор жюри – посеянные зубы дракона. Что из них прорастает? Спросите Медею.

КИСТЕНЬ ЗАРАТУСТРЫ

И наконец. Опера. Раздел, для обзора лёгкий. Поскольку «Лючия ди Ламмермур» Гаэтано Доницетти была пусть однобоко, но тщательно разобрана нами аккурат по премьере в Театре Станиславского и Немировича-Данченко (лучший спектакль), а Александр Борисович Титель (худрук указанного театра, лучший режиссёр в опере) вообще, можно сказать, не сходит с наших уст. О «масочной» работе Тителя «Гамлет (датский) (российская) комедия» я тоже писал сразу; я «болел» за «Гамлета» едва не больше, чем болею за Lazio, однако мои чувства жюри взбодрило лишь чуть-чуть, а именно: удостоив Кобекина звания лучшего композитора в музтеатре.

Отметим, что лучшим дирижёром был назван Валерий Платонов из Перми, адекватно отработавший на опере «Один день Ивана Денисовича». Было бы несправедливо по отношению к Александру Исаевичу, окажись опера про лагерных доходяг легче для прослушивания, чем произведение, положенное в её основу, для прочтения.

И вот теперь я вернусь к тому, с чего начал. Откуда раздвоенность «Маски»? Почему в программу попадают произведения выморочно-болезненные? Ведь я знаком со многими членами экспертного совета, и они производят впечатление здоровых людей. Страх? Желание угадать «народу нравится»?

Я призываю взять за образец Константина Леонтьева, который был некогда назначен цензором. И который поданные произведения вовсе не читал. Отдавал конюху и руководствовался его мнением. Полагая, что тот лучше знает, что народу полезно, а что нет.

Назову этот метод «Кистень Заратустры». И предложу именно им отбиваться впредь от Эйфмана, Симонова и иже с ними. Использовать его во всех сомнительных случаях. Сомнительным считать каждый. О зрительских лбах не беспокоиться. Поздно.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Двадцать пятый час

Они сражались за Родину

Двадцать пятый час

ПОБЕДИТЕЛИ

Егор ИСАЕВ

Поэма                                                                                                                                                                                         

1

Есть, есть он, двадцать пятый час,

Не в круглых сутках есть, а в нас,

Есть в нашей памяти о тех,

Кто под траву ушёл, под снег,

Ушёл за свой последний след

Туда, где даже тени нет.

И всё ж, я уверяю вас,

Он в междучасье есть, тот час,

Есть в промежутке том, куда –

Что сутки! – целые года

Вмещаются, как смысл в слова,

И где особенно жива,

И где особенно одна

Земля от горних сфер до дна.

Одна с утра и до утра,

От общей массы до ядра

Мельчайших атомов-частиц,