Литературная Газета 6249 (№ 45 2009) - [8]

В начале 90-х годов Владимир Ефремов загорелся желанием стать фермером. В это время он возглавлял отдел агрохимии во Всероссийском НИИ почвоведения – знаменитом академическом институте. Это научное учреждение слыло авторитетной школой классического земледелия. В подчинении у Владимира находились сто пятьдесят учёных, из них шесть докторов наук и сорок пять кандидатов. Он и сам заканчивал докторскую. Но внезапно им овладела идея уйти в деревню, подальше от московской суеты. Тем более что участок земли ему предложили в Курской области, где он в молодости блестяще окончил сельскохозяйственный вуз. Жена его Лида, тоже кандидат наук, работавшая в агрохимической лаборатории, с восторгом восприняла мысль о селе.

– Ты понимаешь, – объяснил мне Ефремов причину своего решения, – когда я рассматриваю землю, то могу безошибочно сказать, богата она или бедна. Когда смотрю на растение, я в состоянии определить, как и чем оно обеспечено. А умею ли я управлять величиной урожая? Не уверен. Впервые в жизни мне предоставляется возможность убедиться в том, что я недаром посвятил четверть века исследованию почв и растительности. Ведь теперь исполняется многовековая мечта народа о земле…

Тогда власти действительно выделили для фермеров миллиардный кредит под мизерные проценты. Как за рубежом.

Уже фронтально наступала инфляция, и эти деньги оказались, по существу, дармовыми. Для успешного старта нового дела лучшего варианта невозможно и придумать. Фермерские предприятия рождались стремительно. Пресса захлёбывалась от восхищения: крестьянские семьи, будучи собственниками, создадут в стране надёжную продовольственную базу. Не то что колхозы во главе с «красными баронами». Долой колхозы! Да здравствует фермер!

Указ Ельцина о неотложных мерах по осуществлению земельной реформы, опубликованный 27 декабря 1991 года, предусматривал немедленный раздел колхозной собственности, переход через два месяца к частному и коллективно-договорному владению. При этом Генеральной прокуратуре предписывалось организовать неусыпный надзор за выполнением указа. И хотя первый вице-премьер Егор Гайдар называл сельское хозяйство «чёрной дырой», куда проваливаются огромные деньги, и утверждал, что России выгоднее закупать продовольствие за рубежом, Ефремов не воспринимал эти слова всерьёз. Его всё больше захватывало новое чувство – иметь участок земли и попробовать на ней свои силы. Свою квартиру, построенную в Подмосковье специально для учёных, он оставил детям.

Ефремовы отбыли, и я полгода о них ничего не слышал. Но вот однажды, поздней осенью, позвонила Лида и попросила:

– Помоги, пожалуйста, продать сорок тонн пшеницы. Измучила она нас.

Голос её звучал устало.

Я поинтересовался обстановкой в хозяйстве.

– Всё намного труднее, чем пишут газеты, – ответила она, совершенно не настроенная на разговор. – Как-нибудь расскажу.

Я нашёл им покупателя. Но месяца через два с удивлением узнал, что их зерно за бесценок забрал местный банк – в погашение кредита. К этому времени льготы закончились и деньги для фермеров были уже дорогими. Как и для всех.

Через год Лида позвонила снова.

– Мы купили два стареньких трактора, – сказала, – колёсный и гусеничный. А комбайна нет. Но хлеб у нас будет нынче лучше, чем у других. Нужен комбайн. Хотя бы подержанный. Мы его подыскали. Не могли ли бы занять нам деньжат? До весны? Как продадим урожай, так сразу рассчитаемся…

Весной Лида сообщила убитым голосом, что готова отдать долг. После паузы добавила: но если есть хоть малейшая возможность отсрочить его возврат, то они с Володей будут очень благодарны. Затем пожаловалась:

– Всё постоянно дорожает – топливо, удобрение, техника. А зерно осталось в прежней цене.

В голосе её будто стояли слёзы.

Прошло несколько безмолвных лет. К 1995 году указ президента о реформировании колхозов был в основном выполнен. На изменение формы собственности потрачено не три месяца, как предусматривалось, а три года. Ельцин убедился в консерватизме сельского хозяйства, в крепости этого орешка. Тысячи колхозов прошли через банкротство, уничтожившее их на корню. Численность фермерских хозяйств достигла 280 тысяч. Однако произвели они всего 1,9 процента продукции. В целом по стране валовой сбор зерновых культур ошарашил всех – 64 миллиона тонн. Это вместо 116 накануне реформ…

В 1996 году в благодарность за поддержку Ельцина на выборах Агропромбанк – второе по величине акционерное кредитное учреждение после ЦБ, имеющий самую разветвлённую сеть на территории России – более тысячи двухсот филиалов и отделений, – был подарен известному предпринимателю Смоленскому. А затем для этого гиганта была выделена огромная финансовая сумма – якобы для поддержки деревни. На самом деле сельское хозяйство осталось без средств и без своего банка. В погоне за прибылью в деревню ринулись коммерческие структуры.

Столкнувшись с несвоевременным возвратом своих кредитов из-за плохой погоды, вместо их пролонгации они начали массовое банкротство фермерских хозяйств, кооперативов и оставшихся колхозов. Скот из этих предприятий гнали на мясокомбинаты день и ночь – миллионы голов. Морские порты Эстонии, перевалочные базы Китая не справлялись с приёмкой металлолома, полученного из тракторов и комбайнов. Лишь в начале нового столетия сельскому хозяйству возвратили его банк – до предела вычерпанный. Потребуется ещё много лет на восстановление его до работоспособного состояния.