Литература. 8 класс. Часть 1 - [35]

«Песнь о вещем Олеге». Интерес Пушкина к истории охватывал столетия. В далёкое прошлое Родины переносит нас «Песнь о вещем Олеге»

Сюжет летописного сказания «Смерть Олега от своего коня» Пушкин положил в основу баллады «Песнь о вещем Олеге». Полемизируя с А. Бестужевым, Пушкин так характеризует понравившееся ему летописное предание: «Тебе, кажется, Олег не нравится, напрасно. Товарищеская любовь старого князя к своему коню и заботливость о его судьбе – есть черта трогательного простодушия, да и происшествие само по себе в своей простоте имеет много поэтического». Именно поэтический настрой получил своё развитие в балладе Пушкина, при точной передаче исторической картины Древней Руси времён князя Олега.

Колорит баллады «Песнь о вещем Олеге» таинственный и мрачный. Она написана характерным для этого жанра стихотворным размером – амфибрахием. В ней используется своеобразная звукопись (чередование повторяющихся сонорных звуков, преобладание звонких согласных), обращает на себя внимание торжественная лексика. Известный исследователь творчества Пушкина Б. Томашевский отмечает в стихотворении характерные балладные приёмы описания и повествование, принятое в летописи. Так, вопрос Олега: «От чего ми есть умрети?» – получает распространение в двух стихах:

«…И скоро ль, на радость соседей-врагов,

Могильной засыплюсь землёю?..»

В этих словах и художественное восприятие смерти, и штрихи к портрету могущественного князя Олега.

Вместо кратких предложений летописи мы читаем описание внешности и духовного облика кудесника, выдержанное в торжественно высоком стиле: вдохновенный, «покорный Перуну старик одному», «заветов грядущего вестник», проживший большую жизнь «в мольбах и гаданьях», мудрый, не боящийся могучих владык.

Развёрнутая характеристика, выдержанная в высоком стиле, дана князю Олегу в словах кудесника. В них нет и намёка на лесть и преувеличение заслуг – это разговор равных людей. Сила и мощь одного из них – в величии власти и военных доблестей, другого – в мудрости, пророчестве и заслуженном образом жизни покровительстве богов.

Торжественный, высокий стиль, архаичная лексика сочетаются в балладе с простым обращением Олега к умершему коню:

«…Спи, друг одинокий!

Твой старый хозяин тебя пережил…»

Обращение к возвышенному стилю вновь происходит при описании смерти Олега.

В балладную систему образов и языка Пушкин вводит большое количество бытовых и исторических реалий из летописи. Так, согласно ей, Олег назван вещим, упомянут ритуал заклания жертвы на тризне. На летописном сказании основана строка: «Твой щит на вратах Цареграда».

Песнь о вещем Олеге

Как ныне сбирается вещий Олег

Отмстить неразумным хазарам[57],

Их сёла и нивы за буйный набег

Обрёк он мечам и пожарам;

С дружиной своей, в цареградской броне,

Князь по полю едет на верном коне.

Из тёмного леса навстречу ему

Идёт вдохновенный кудесник,

Покорный Перуну[58] старик одному,

Заветов грядущего вестник,

В мольбах и гаданьях проведший свой век.

И к мудрому старцу подъехал Олег.

«Скажи мне, кудесник, любимец богов,

Что сбудется в жизни со мною?

И скоро ль, на радость соседей-врагов,

Могильной засыплюсь землёю?

Открой мне всю правду, не бойся меня:

В награду любого возьмёшь ты коня».

«Волхвы не боятся могучих владык,

А княжеский дар им не нужен;

Правдив и свободен их вещий язык

И с волей небесною дружен.

Грядущие годы таятся во мгле;

Но вижу твой жребий на светлом челе.

Запомни же ныне ты слово моё:

Воителю слава – отрада;

Победой прославлено имя твоё;

Твой щит на вратах Цареграда[59],

И волны и суша покорны тебе;

Завидует недруг столь дивной судьбе.

И синего моря обманчивый вал

В часы роковой непогоды,

И пращ[60], и стрела, и лукавый кинжал

Щадят победителя годы…

Под грозной бронёй ты не ведаешь ран;

Незримый хранитель могущему дан.

Твой конь не боится опасных трудов;

Он, чуя господскую волю,

То смирный стоит под стрелами врагов,

То мчится по бранному полю,

И холод и сеча[61] ему ничего.

Но примешь ты смерть от коня своего».

Олег усмехнулся – однако чело

И взор омрачилися думой.

В молчанье, рукой опершись на седло,

С коня он слезает угрюмый;

И верного друга прощальной рукой

И гладит и треплет по шее крутой.

«Прощай, мой товарищ, мой верный слуга,

Расстаться настало нам время;

Теперь отдыхай! уж не ступит нога

В твоё позлащённое стремя.

Прощай, утешайся – да помни меня.

Вы, отроки-други[62], возьмите коня!

Покройте попоной, мохнатым ковром,

В мой луг под уздцы отведите;

Купайте, кормите отборным зерном;

Водой ключевою поите».

И отроки тотчас с конём отошли,

А князю другого коня подвели.

Пирует с дружиною вещий Олег

При звоне весёлом стакана,

И кудри их белы, как утренний снег

Над славной главою кургана…

Они поминают минувшие дни

И битвы, где вместе рубились они…

«А где мой товарищ? – промолвил Олег, —

Скажите, где конь мой ретивый?

Здоров ли? всё так же ль лёгок его бег?

Всё тот же ль он бурный, игривый?»

И внемлет ответу: на холме крутом

Давно уж почил непробудным он сном.

Могучий Олег головою поник

И думает: «Что же гаданье?

Кудесник, ты лживый, безумный старик!

Презреть бы твоё предсказанье!

Мой конь и доныне носил бы меня».

И хочет увидеть он кости коня.