Листья лофиры - [67]

— Здесь живут сереры, — не без гордости говорит нам Бадиан. — Это их деревни.

Бадиан серер по национальности, и он вправе гордиться своим народом. Баобабовый ландшафт, столь поразивший меня, сотворен руками сереров. Они не только земледельцы и скотоводы, умеющие сочетать эти отрасли хозяйства, не только рыбаки, но и лесоводы, как ни странно звучит это слово в применении к жителям сахели. Столетиями рассаживали, оберегали, выращивали сереры баобабы, эти универсально полезные деревья, и создали чудо — баобабовый лес.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Мы сидим в национальном ресторане «Ниани», где фирма Лабери устроила нам прощальный ужин. Полумрак. Чуть слышно потрескивают восковые свечи. Радиола наигрывает нашу «Полюшко-поле», песню кавалеристов… Тихо плещется океан: с веранды хорошо видны его освещенные фонарями белые прозрачные волны, омывающие базальтовые глыбы.

Испробованы сенегальские блюда из риса-домада и рыбы-тёфь, испробованы мучные пончики акра, начиненные чем-то свирепо-горьким; рты наши так обожжены соусом кони, приготовленным из плодов фруктового дерева пима, что даже доброе сухое вино не приносит облегчения… Наверное, мы еще пройдемся по ночному Дакару, но завтра в пять утра — мсье Лабери умоляет нас не опаздывать — мы будем уже на аэродроме Йофф.

Значит, действительно пора прощаться с Сенегалом.

Мы вернулись в Дакар вечером и едва успели смыть перед прощальным ужином дорожную пыль. Как и все, я устал, но у меня хорошее ровное настроение, и хорошо думается о сенегальцах…

Да, о сенегальцах: и уолофы, и сереры, и ту кулеры, и не очень многочисленные в Сенегале бамбара и фула все отчетливее начинают осознавать себя именно сенегальцами, гражданами одной страны… Вот об этих сенегальцах и размышляю я в маленьком национальном ресторанчике «Ниани».

Последняя заключительная поездка произвела на меня большое впечатление. Я надолго запомню сверкающие белизной песчаные пляжи; прерываясь только у утесов Зеленого Мыса, они тянутся от устья Сенегала до устья Салума. Мы дважды выезжали на берег, купались и загорали, и как-то странно было думать, что мелкий рассыпчатый песок более чем наполовину состоит из перетертого волнами ильменита и циркона, которые добывают в Сенегале и вывозят во Францию.

Я запомню и эстуарий Салума потому, между прочим, что вот такой, глубоко расчлененный тип берега характерен для остальной, южной части Сенегала, вплоть до границы с Португальской Гвинеей. Но главное не в этой географической детали, главное в том, что в эстуарии Салума находится удивительный островок Фадьют, на котором расположена не менее удивительная деревня сереров.

Три-четыре года назад сообщение между береговой деревней Жоаль, где остановился наш автобус, и Фадьют осуществлялось только с помощью длинных, выдолбленных из дерева пирог. Теперь построен пешеходный деревянный мост, и островок прочно привязан к берегу.

Мы переходили эстуарий по этому мосту, любовались галерейным лесом по берегам, любовались светлой гладью реки, бесчисленными пирогами, скользившими вверх и вниз по течению, и удивлялись, как легко и свободно чувствуют себя в неустойчивых лодках даже маленькие детишки, ловко управляющие ими с помощью длинных тонких шестов.

А потом мы ступили на землю острова Фадьют, хотя слово «земля», пожалуй, не очень-то подходит: островок почти целиком сложен мелкими желтовато-белыми раковинами моллюсков вида арка сенилис. Самое удивительное, однако, заключается в том, что насыпан этот островок людьми, что раковины, ныне скрывшие его естественную основу, подняты со дна эстуария серерами, много веков назад заселившими крохотный песчаный клочок суши. В отличие от сереров, живущих на материке, основное занятие обитателей острова Фадьют — добыча моллюсков: и мелких арка сенилис, и крупных — в шипах — мюрексов, и больших, в две ладони, гимбиумов. Тело моллюсков идет в пищу, а раковины — на «строительство» острова и — уже без кавычек! — на строительство домов: дома деревни Фадьют сложены из кирпичей, в которых глина перемешана с ракушечником, и это придает совершенно особый вид тесным перенаселенным кварталам деревни.

Как ни интенсивно идет вылов моллюсков, «рост» острова отстает от потребностей жителей, и еще одна своеобразная деталь в облике Фадьюта — это круглые, — под коническими соломенными крышами, свайные постройки в эстуарии: из-за тесноты пришлось вынести за пределы острова амбарчики, в которых хранятся съестные припасы.

На острове Фадьют нет, конечно, полей: обитатели его ездят обрабатывать поля на материковый берег; не нашлось на острове места и кладбищу — оно отделено от него широким рукавом Салума. Зелени мало: кое-где, главным образом в центральной возвышенной части острова, растут укоренившиеся в естественном грунте папайи, манго, акации, но они почти не запоминаются.

Зато запомнилась тяжелая приземистая католическая церковь, — видимо, это приспособленный под храм бывший торговый склад (по Салуму ходят небольшие суда).

Все жители острова Фадьют католики. В костеле, когда мы проходили мимо него, пастор из сереров читал проповедь… На одной из маленьких тесных площадей деревни стоит на высоком пьедестале белая гипсовая фигура богоматери… На квартальных «домах совета» — это большие без сплошных стен здания, в которые по традиции до сих пор запрещен вход женщинам — установлены католические кресты.