Листы каменной книги - [21]

— Твое место среди женщин и детей! — гневно прокричал Главный охотник. — Лепи с ними горшки, пока не научишься терпеть боль, как настоящий мужчина.

Плетеные ворота захлопнулись.

Голый подросток, всхлипывая, натягивал одежду. Теперь Льок узнал его. То был Мэку, который днем посмеялся над ним. Мэку и мальчишкой был трусом и хвастуном — храбрился и грозил, а начиналась драка — тотчас поднимал рев. Изгнанный оделся и понуро побрел к стойбищу.

"Со мной бы такого позора не случилось", — подумал Льок, и горькая обида снова сжала ему горло.

Но вот в лагере опять забили колотушками по бубну, так быстро и весело, что Льоку захотелось прыгать и плясать. Распахнулись ворота, и выбежали люди. Сначала Льок никого не мог узнать — лица у всех были закрыты, у одних полоской бересты, у других куском меха, однако, присмотревшись, он догадался, что впереди шел Кремень. Хотя его лицо было окутано шкурой, содранной с головы медведя, длинные могучие руки и широкие плечи выдавали Главного охотника. Он держал за руку низкорослого Тибу, совсем голого и окровавленного.

"Тибу молодец! — одобрительно подумал Льок. — Он ни разу не крикнул".

С другой стороны посвящаемого держал Бэй в берестяном колпаке, насаженном по самые плечи. За ними цепью шли другие посвящаемые и охотники. Приплясывая и что-то дружно выкрикивая, они побежали мимо ели, на которой сидел Льок, и скрылись в лесу.

Льок сполз с дерева и стал красться за охотниками, чтобы посмотреть, что будет дальше.

Охотники спустились в низинку к ручью. Из-за ствола толстого дерева Льок увидел, что посвящаемые вымазались жидкой глиной, смыли ее ключевой водой — Льока даже дрожь пробрала, когда он подумал, как им должно быть холодно, — и стали надевать новую одежду, которую им подавал Главный охотник. Одевшись, юноши выстроились в ряд перед Кремнем, и тот вручил каждому копье, дротик и лук. Льок чуть не заплакал от досады: неужели ему никогда не придется сжимать в руке древко копья! Но тут Главный охотник отдал какое-то приказание, посвященные вдруг припали к земле и бесшумно поползли, как ползут охотники, когда подбираются к зверю. Старшие осторожно ступали рядом, наклонив ухо к земле и прислушиваясь, достаточно ли ловко и тихо пробираются молодые по хвое и сухим веткам. Как на беду, они ползли в ту сторону, где притаился молодой колдун. Что делать? Льок понимал, что если его увидят сородичи, пощады ему не будет. Он отступил за другой ствол, и в это время под ногой у него громко треснула ветка. Льок повернулся и бросился бежать, стараясь скрываться за кустами и деревьями.

— Зверь! Зверь! — закричали сзади, и топот многих ног послышался за ним.

Мимо просвистело копье, пущенное наугад в сумраке ночи. Топот приближался, спасения не было. Тогда Льок надвинул малахай, скорчился, как только мог, медленно вышел на открытое место и, повернувшись к преследователям, погрозил поднятыми кулаками.

Топот утих, и в наступившей тишине раздался чей-то возглас, не то испуганный, не то радостный:

— Роко!

Льок разжал ладони и взмахнул несколько раз руками, как бы приказывая не приближаться к нему. Охотники застыли на месте, потом послушно повернули назад.

Никогда еще Роко не показывался охотникам, и они сочли его появление счастливым предзнаменованием, — верно, в этом году будет очень хороший промысел.

ГЛАВА 11

Каждый год женщинам стойбища приходится лепить горшки. Как ни береги эти хрупкие сосуды, они все равно часто бьются. То обвалятся камни очага, и стоящий между ними горшок упадет и расколется, то неловкая девчонка, мешая варево, ударит по краю, то дети, расшалившись в тесной землянке, раздавят, разобьют на мелкие куски… Вот почему в тихий день у реки собрались женщины и девушки — почти в каждой землянке надо было обновить запас глиняной посуды.

Девушки натаскали кучу желтой глины, а женщины, более опытные в этом деле, уже подсыпали в нее крупного белого песку. На плоских валунах раздробили куски удивительного камня — асбеста, который не разбивается на осколки, а распадается на волокна, как прогнившая древесина. Эти волокна добавляли в глину, чтобы горшок после обжига сделался прочным и не растрескивался на огне. В глину налили воды, и три девушки, разувшись, принялись медленно вымешивать ногами вязкую массу.

Вскоре их шутки и смех поумолкли, пот начал катиться по лицам. Месить глину для сосудов — тяжелое и утомительное занятие.

Вдруг Искра обрадованно закричала:

— Смотрите, какого помощника нам ведут! Уж мы заставим его поработать!

Все оглянулись, и дружный смех зазвенел над рекой.

К ним приближалась немолодая уже женщина. Она пинками подгоняла упиравшегося, багрового от смущения подростка. Это мать, стыдясь всех встречных, вела незадачливого сына Мэку, которому Кремень в наказание приказал лепить наравне с женщинами горшки до тех пор, пока он не станет настоящим мужчиной, стойко переносящим боль. Девушки охотно предоставили тяжелую работу опозорившемуся юноше.

Не смея поднять глаз, Мэку угрюмо топтал глиняное тесто. А женщины, стараясь перещеголять друг друга, осыпали его насмешками.

— Мэку у нас оборотень, — сказала одна, — недавно как будто был мужчина, а сегодня превратился в женщину.