Листы дневника. Том 1 - [278]

Если бы не предшествовали брошюре Иванова два цензурных запрещения, то можно бы предположить просто неосмотрительность и небрежность работы. Но если в двух случаях проявлена какая-то, поистине, необъяснимая предосторожность, то тем непонятнее является выход и допущение брошюрки явно клеветнической. Много клеветы в мире. Однажды Амфитеатров горестно заметил: "Хотя об этом и писали в газетах, но все же это оказалось правдой". Действительно, бумага все вытерпит. Можно удивляться подчас, сколько неверных сообщений собирается на одном газетном листе. И все знают, какое употребление произойдет из этой бумаги. Также все знают, что "Свет побеждает тьму". Мало ли лжецов позорили печатное слово. Темные попытки получают единственное назначение — потонуть в забвении. Но государственная цензура не может вызывать каких бы то ни было сходных соображений. Цензура есть высокое культурное учреждение, а всякая ложь прежде всего некультурна. Правда не ржавеет, и лишь правдою создается прочная государственность. Думается, что брошюрка Вас. Иванова лишь какими-то особыми ухищрениями миновала цензурную правду и справедливость. "Свет побеждает тьму".

14 Сентября 1935 г.

Пекин

Публикуется впервые

Итоги

В конце прошлого года в Записном Листе "Друзья Культуры" мы вспоминали, что произошло по вопросу об охранении культурных ценностей за истекающий год. Помянули ушедших друзей Знамени Мира и порадовались вновь приближающимся. Также и теперь, когда год на исходе, следует вспомнить, что было за этот срок хорошего в том деле, которое должно бы быть близко каждому чуткому сердцу.

15-го Апреля в присутствии Президента Рузвельта представители двадцати одного государства Америк подписали Пакт. Помним закрепляющие слова и самого Президента, и вдохновленное слово представителя Панамы Альфаро, и других ораторов. Затем в течение лета бельгийский Король Леопольд удостоил учреждение в Брюгге — Р. Фаундешэн[99] почетным и знаменательным титулом в память короля Альберта. Тогда же мы все порадовались этому обстоятельству, ибо храним глубокие чувства к покойному королю-рыцарю.

Теперь слышим, что уже собираются новые предметы для Брюггского Музея. Ведь и само здание, данное городом, уже является само по себе Музеем, как и большинство домов славного города Брюгге. И стоит этот дом на знаменитой площади Ван Эйка; имя, которое одним своим произнесением уже напоминает о сокровищах человеческого гения.

За год опять подошли многие дотоле неизвестные друзья и даже образовывали свои группы для утверждения знака сохранения истинных сокровищ. Интересно отметить, что возникали эти новые очаги не только самостоятельно, но даже неожиданно в таких местах, в которые текущие сведения не могли, казалось бы, доходить так легко. Семя брошено, а как и где оно будет расти — не нам судить. Литература о Пакте и Знамени Мира за год была очень обильна. Кроме ежедневных газет, широко отозвались и журналы. При этом ценно отметить, что выявились и новые, очень серьезные защитники культуры.

От настоящего хочется заглянуть в далекое прошлое. Хочется вспомнить хоть некоторых из множества друзей и пособников при самом зарождении этой идеи. Было бы несправедливо не вспомнить знатока искусства Д. В. Григоровича, который в 1898 году, избрав меня своим помощником при Музее Императорского Общества Поощрения Художеств, говорил: "Так мысленно и напишите над Музеем: "Храните священные предметы" — ведь должны люди помнить о самом ценном". Запомнилось слово о том, чтобы надписать над Музеем. О том же и в тех же годах и другой знаток искусства В. В. Стасов, поддерживая мои стремления, идеи, постоянно ободрял меня в том же почитании плодов творчества человеческого. Когда после первых продолжительных путешествий по России уже оформилось сознание о том, что чем-то нужно повелительно ясно запечатлеть охрану старины, тогда и Председатель Общества архитекторов-художников гр. Сюзор и очень чуткий архитектор Мариан Перетяткович сердечно сочувствовали и посильно способствовали.

Много хороших людей мыслило в тех же направлениях; были душевные беседы и с А. Блоком и с Леонидом Семеновым-Тяньшанским. Прошли годы, и вдруг приезжают ко мне Леонид Андреев и Голоушев (Сергей Глаголь), настойчиво просят с ними вместе вступить в газету. Одним из наиболее действительных доводов было: "Ведь вам же нужна трибуна для проведения охранительных и знаменных идей во славу искусства и старины; вот мы и зовем вас и предлагаем свободно и неограниченно проводить вашу заветную идею во всероссийском и всемирном масштабе".

Затем возгорается великая война, докладываю покойному Императору о необходимости нового Красного Креста Культуры. Он сочувствует, но события нагромождаются. Печатается знаменный плакат мой и широко рассылается и по армиям, и по военным зонам. Таким порядком пикториальное[100] изображение впервые входит в жизнь и своим видом требует осмотрительности и бережливости к сокровищам Культуры. Тогда же обмениваемся письмами с нашим давним приятелем, главным инспектором Министерства искусств в Париже Арманом Дайо. И у него такие же идеи, он посвящает номера своего журнала оскверненным сокровищам искусства и мыслит в тех же наших линиях.