Листок чинары - [2]

- Спасибо! - обрадованно сказал Пушкарь.

Ефрейтор опять усмехнулся и стал смотреть в тыл, вдоль Кривого ущелья, где виднелся седьмой поворот дороги, ведущей из отряда к заставе.

А то, что увидел Пушкарь при помощи многократного увеличения, изумило его еще больше:

- Смотри-ка, на мечети леса строительные и штукатурка еще не просохла.

- Угу, леса и штукатурка, - не то раздраженно, не то насмешливо подтвердил Клевакин.

- А часовой зевнул...

- И поскреб затылок, - язвительно подхватил Клевакин и сокрушенно вздохнул: - Пропадем мы, братцы, ох пропадем!..

- Почему пропадем? - не понял Пушкарь.

Клевакин снисходительно помахал рукой:

- Ну, ладно, валяй, валяй, суздальский богомаз...

- Я не богомаз, я в огородной бригаде работал.

Клевакин рассмеялся, но тут же замолк, не отрывая глаз от седьмого поворота дороги.

2

Через минуту на заставе дежурный позвал капитана Баринова к телефону:

- Вас ефрейтор Клевакин, сообщить что-то хочет.

- А что?

- Не знаю, - нахмурился дежурный. - Вас требует.

Клевакин имел скверную привычку докладывать обо всем не дежурному, как это положено, а офицеру. Что ни заметит подозрительное - требует Баринова или его заместителя. Мы недолюбливали его за это, но помалкивали, зная, что начальник прощает ефрейтору многое за верный и меткий глаз. Это он, Клевакин, сумел заметить в темном и узком окошке мечети наблюдателя, который готовился к переходу границы. И если бы не Клевакин, мы, пожалуй, не схватили бы того голубчика на первом метре советской земли.

- Ну, что у вас там? - спросил Баринов, взяв трубку.

- Товарищ капитан, на седьмом повороте прошла легковая машина! возбужденно проговорил Клевакин. - Наверное, этот... корреспондент едет.

Через десять минут машина въехала в ворота.

Фотокорреспондент оказался высоким человеком с мужичьим рябоватым лицом. Прихрамывая на левую ногу, он шагнул к Баринову и зычно представился;

- Бурмистров!

Мы стояли в сторонке, с любопытством поглядывая на гостя.

Бурмистров даже не счел нужным объяснить, где и почему задержался в дороге, а сразу же выложил цель своего приезда: нужен портрет солдата-пограничника на цветную обложку журнала. Пусть ему дадут передового хорошего парня с хорошим открытым лицом. Лучше всего снимок сделать на фоне границы. Вот все. Говоря, он пристально всматривался в наши лица, словно искал среди нас убийцу.

- Так есть у вас хороший парень?

- У нас все хорошие, - дипломатично ответил Баринов. Он был явно разочарован, что требуется только один человек, для обложки, и втайне надеялся соблазнить корреспондента сделать еще несколько снимков. Но договориться с ним не было никакой возможности. Корреспондент пропустил мимо ушей намек капитана и потребовал уточнить, кто же все-таки самый подходящий для обложки солдат?

Наступил весьма ответственный момент. Мы деликатно отвернулись, наблюдая, как заставский кот Васька лениво пересекает волейбольную площадку.

А капитан, не задумываясь, назвал имя своего любимчика ефрейтора Клевакина. Клевакина?.. Кот Васька мгновенно потерял для нас всякий интерес. Вообще-то подходящая кандидатура, но... Мы с любопытством слушали, как капитан расписывал достоинства знаменитого ефрейтора: и отличный наблюдатель, и задержал нарушителя границы, и награжден медалью, и главное - красавец парень. То, что нужно журналу.

Бурмистров как-то странно хмыкнул, но согласился:

- Хоп!

Дескать, хорошо, договорились. От обеда он отказался. На вымытые полы не взглянул. Наши надраенные пуговицы не заметил. Он хотел до наступления темноты попасть на вышку.

С этого все и началось.

3

А потом Клевакин заметил на дозорной тропе две человеческие фигуры. В одной он сразу признал начальника заставы, а в другой того, из "Огонька"... Кому же еще быть? Навел на них стереотрубу и минуты две смотрел, как они медленно поднимались в гору. Тот, второй, прихрамывал на левую ногу. Через плечо у него был повешен фотоаппарат и еще какой-то кожаный футляр.

Да, они направлялись на вышку. Что ж, так и должно быть!..

Заметил идущих и Пушкарь.

- Смотри-ка, к нам идут.

- Вижу, - отозвался Клевакин.

- А зачем? Фотографировать будут?

- Да.

- А кого?

- Тебя, Пушкарь, - серьезно сказал Клевакин.

- Верно?

Наивная доверчивость этого парня становилась забавной.

- Верно, - подтвердил Клевакин. - Мне начальник по телефону так и сказал: пусть подготовится товарищ Пушкарь.

- Да бросьте!.. Разыгрываете!..

- А что мне тебя разыгрывать? - усмехнулся Клевакин и обернулся к Пушкарю. - Я что-то не рассмотрел, ты бритый?

- Бритый!

"Ну и дура, - подумал Клевакин, - наивная дура. Пропадем мы, братцы, с такими, ой, пропадем".

А Пушкарь и впрямь одернул гимнастерку, приосанился и с повышенным интересом наблюдал, как начальник заставы и его спутник приближались к вышке.

Но, поднявшись на вышку, Баринов даже не взглянул на него, познакомил корреспондента с Клевакиным и сказал, что это и есть тот самый товарищ...

- А вы наблюдайте в трубу, - сухо приказал капитан Пушкарю.

Все стало ясно. Смущенно и жалко улыбаясь, Пушкарь шагнул к трубе, а Клевакин даже не удостоил его взглядом: ведь шло все своим чередом, как и положено быть.