Листки из вещевого мешка - [40]

Наши дни начинались по-солдатски: бегом чистить зубы к рукомойнику на улице, ранняя, до восхода солнца, зарядка, потом завтрак, потом работа у орудий или на строительстве бункеров, куда нас отвозили.

Разумеется, бывали у нас и свои радости. Вдвоем или втроем мы играли в свободное время в шары или в большей компании радовались хорошей шутке, но не из уст заядлого остряка. Шутки людей, известных как остряки, обычно рассчитаны на смех, а не на веселье, и после короткого смеха от них остается привкус досады. Нередко веселье возникало в непредвиденных обстоятельствах, например, когда туман прерывал учебные стрельбы: всем оставаться у орудий, других приказов нет. Мы мерзли, хлопали руками, притоптывали. Не так уж много требовалось нам для веселья - отсутствие приказа. Тогда мы не пели. А пели мы обычно не оттого, что нам весело. Это было веселье фальшивое, как от алкоголя. Воля к радости без повода для нее. Своего рода веселье рождалось во время долгих поездок: мы притулились подле орудий на грузовике, в темноте, но зато знаем, что в течение нескольких часов нам не будут ничего приказывать. Радость в больничной палате, где, несмотря на сильную боль, нас ждут будни без армейского распорядка. В душевой, как только мы снимали форму, тоже рождалась общая радость. Стадо коз, отара овец перекрывают дорогу и не слушаются приказов - и нам становилось весело.

Денежное пособие служащим в армии состояло из вычетов жалованья по 2% у работодателя и рабочего, и дополнительно 4% давало государство. Таким образом, рабочий в военной форме мог платить за квартиру и худо-бедно прокормить свою жену и детей. Это решение вступило в силу 21.12.1939, "словно рождественский подарок солдатам, - как сказал бы современный историк. - Оно предотвращало нужду и, главное, рождало чувство тесной связи солдата со своими домашними".

Винкельрид, ценою жизни обеспечивший победу Швейцарии в битве при Земпахе в 1386 году ("Позаботьтесь о моей жене и детях"), и другие его сограждане, не убоявшиеся смерти во имя родины, - это некая сама собой разумеющаяся духовная основа нашей мирной жизни. Сколько обстрелов выдержала бы эта сама собой разумеющаяся основа - никто не знает. Наиболее зловещим представляется мне общий для всех нас недостаток страха. Наша воля к сопротивлению основывалась лишь на том, что уже сама демонстрация этой воли отпугнет врага. Мысль, что враг, несмотря на это, на что-то осмеливается, была бы шокирующей и, как мне кажется, явилась бы пробуждением еще до первых тяжелых потерь. Мы состояли на военной службе, но мы не были готовы воевать.

К тому времени у меня была собственная архитектурная мастерская, не работа на стройке, а работа за чертежной доской. Ленинград в кольце блокады, а у нас - обычная жизнь. Однажды в воздухе раздался сильный треск, я подошел к окну и увидел, как самолет с дымным шлейфом перевернулся, а потом стал падать почти вертикально вниз. "Мессершмитт" швейцарской авиации - сообщил на следующий день "Моргенблатт". Нарушение границ нашего воздушного пространства. А "Мессершмитт" германского воздушного флота я увидеть так и не успел. О чем мы говорили тогда? Обычная жизнь, экскурсии на велосипедах, плавание в Грейфензее.

Рождество в армии я встретил всего один раз, когда находился на спецслужбе - работал чертежником в укрепленном районе. В небольшой столовой - елка, еда на тарелках, за столом две-три дамы - жены офицеров, песни, а под конец пирог, сотворенный руками офицерских жен. За окном падает снег, солдаты исполнены благодарности. Так по-семейному прошел тот вечер. По-моему, там был не один только чай. И для каждого подарок в нарядной рождественской обертке: пара хороших носков, носовой платок. Это создавало настроение, напоминало рождество в помещичьей усадьбе, когда одаривают челядь, все мы были в мундирах и вели себя благопристойно. Командир произнес краткую речь, он выразил благодарность солдатам от имени армии и, поскольку сам не смог встретить рождество в кругу семьи, напомнил о великом множестве солдат, находящихся на полях сражений в этот святой вечер.

Путешествовать в эти годы было невозможно. Стамбул и Греция остались юношеским воспоминанием. Снова зима, не хватает угля, а потом лето, грядки на городских бульварах, а потом и на личных участках - картофель, овес, кукуруза. Война как будто сдвинулась на Восток. Не хватает масла, мало сахара, одно яйцо в неделю.

Сообщения вермахта о тоннаже потопленных кораблей за неделю. В наших городах появились черные шторы на окнах. Не хватает и бензина, мой профессор-архитектор приехал на велосипеде; однажды я застал его, когда он сидел и ел шоколад, свою месячную норму, он не слышал, как я постучал в дверь. Из-за нехватки цемента и железа никто ничего не строит, но делаются чертежи и расчеты для мирного времени. Какого мирного времени? Хлеб с добавкой картофеля, на котором при неправильной выпечке от нажима детского пальца оставалась дырка. Мы не голодаем, но стали гораздо стройнее. Иногда из соседских окон доносится голос Гитлера; чтобы его узнать, нет нужды слышать слова. Работа служащим в Бадене, ремонт гостиницы в национальном стиле, бараки на Лиммате, где жили интернированные поляки, которые хотели сражаться за Францию, мужчины в форме цвета хаки с мотыгами на свекольном поле, а в Тулоне потоплен французский флот. Одна дама из Цюрихберга видимо, в начале войны она сделала большие запасы - подарила мне баночку растворимого кофе с пожеланием творческого успеха: как я был рад, как благодарен ей. В моем почтовом ящике опять повестка. Ничего особенного, этого следовало ожидать. Только армия, находящаяся в боевой готовности, может... и т. д. Итак, снова повестка. Явиться: дата, место, время. Повестка давала право на железнодорожный билет. Я хорошо знал, что меня ждет. Время пребывания на службе не оговаривается. Жена или сосед помогли скатать шинель. Во время отпуска шинель нельзя хранить скатанной. Из-за моли. Для того чтобы эта скатка - ее следовало потом укрепить на ранце - получилась бы не слишком длинной и не слишком короткой и чтобы она была достаточно твердой и с первого же взгляда свидетельствовала о служебном рвении, нужны две пары крепких рук и терпение. Лучше всего было скатать шинель накануне, а не в последнюю минуту. Если волноваться, то это первое свидетельство нашей боевой готовности может не получиться.