Листьев медь - [44]

И взмолилась сирена.

Леник привычно перевел глаза к корпу, ожидая сообщения от начальства, и замер. Впервые за все годы правления этих ящиков, корп не светился. И молчал.

Вбежал, как тогда с бригадой и шкафом, взмыленный, выворачивая вбок голову на короткой шее, Гера Фельдштейн и заорал:

– Все, Леник! К начальнику комплекса, бегом! Все!

Лифты не работали, пневматика переходов между корпусами замерла, Леник понесся бегом, тяжело припадая на внезапно вспомнившую о своей болезни пятку. И пока он бежал и в сознании свербила привычно-назойливая мысль: «Не ешь соленого, обжора!». И пробегая вдоль тщательно обстриженных кустов, краем глаза, Леник заметил безжизненно лежащего под ними Дворового. Он лежал ничком, и что-то сочилось справа из его неправильной головы.

И потом рядом с бытовой мыслишкой о соленом и безжизненным телом под кустами, перед Леником встали образы катастроф, которые мог повлечь за собой повсеместный отказ систем автоматизации, а ведь на них, казалось бы, сейчас держалась буквально все. Он почему-то видел перед собой ту самую плотину возле Учгородка, где бесились бурые струи, видел огненные глаза домн, и абрис труб пригородных атомных мини-станций, обозначенный яркими желтыми фанариками.

По лестнице он уже еле поднялся, пятку резала подловившая самый неподходящий момент боль.

В кабинете начальника комплекса, ранее принадлежавшем Кэтэвану, да так негласно и сохранившем его имя, собралось уже все гладколицее руководство. Такое впечатление, что ждали только Анпилогова. Как только он появился, начальник, уже во второй раз сменивший начальника, который был после Кэтэвана, сообщил, сдавленно и глухо, глотая слова:

– Сотрудники! По…положение крайне серьезно. По невыясненным пока причи… причинам во вверенном мне комплексе внезапно вышла из строя вся техника, собранная на основе комплектующих класса «Л», то есть на лиго… к-ха…к-ха… на лигокрис… Будем надеяться, что это временные недоработки и в ближайшее время поступят соответствующие распоряжения.

Все молчали, некоторое время никто просто не знал, что сказать. Потом появился звук, который никто просто не ожидал услышать. Это был звонок, обычный телефонный звонок, а не бодрая мелодия или синтезированный окрик корпа. Сменивший начальника поочередно посмотрел на все темные сейчас экраны, и принялся бесцельно вертеть головой – откуда звук? – а Леник вспомнил, где всегда стояла эта штука, подошел к краю секретарского стола, упиравшегося в подоконник, сдвинул занавеску и вытащил округлый телефонный аппарат с обычной дугообразной трубкой, придавившей контакты. У аппарата была одна особенность – глухой, без цифр в отверстиях, диск. Анилогов машинально схватил трубку и поднес к уху:

– Начальникам комплексов! – прохрипела трубка голосом накричавшегося человека, причем голос показался Ленику знакомым. – Всем начальникам комплексов! Немедленно задействовать резервную технику. Вскрыть запаски и подключиться к общей аварийной сети! Начальникам комплексов!..

Леник громко и почему-то брюзгливо повторил услышанное перед собравшимися, и кто-то из гладких, уже не в силах сдерживать отчаяние выкрикнул:

– Анпилогов! Климашу! Климашу – в аварийный режим!

Леник знал инструкцию – в аварийном режиме Климаша, а также вся замороженная дискретная техника «заэкранного производства» комплекса энергетиков, а также клоны, схороненные в Горчишном доме, должны были включиться в систему поддержки сети пригородных атомных станций. Поэтому он тут же сорвался с места и, забыв про пятку, понесся на Вторую территорию.

Там было полутемно, но, как ни странно, горела круглая лампа над сдвинутыми столами. Здесь никто еще ничего не знал.

Климаша ровно и спокойно гудела, и это напоминало дыхание спящего великана, и, вторя дыханию, по ее стенкам ходили равномерные волны диодовых огоньков.

42

Неделю, как в до сих пор не забытый период водворения корпов в ка-бе, сотрудников с территории не выпускали. Связь практически не работала, только руководство, охранники и военпреды могли пользоваться телефонами с безглазым диском. Слухи просачивались только из проходной – туда пробирались родственники сотрудников и кричали что-то сквозь окна и опущенные решетки. Выходило, что за забором все нехорошо, но в городе пока особых катаклизмов не было. Стало быть, резервная техника залатала хоть какие-то дыры. В конце недели Леник исхитрился и добился разрешения связаться через диспетчера в Доме властей со своей семьей. Жена тут же заплакала и попросила хоть как-то помочь с детьми и достать дополнительные талоны на газ и свет. Леник поохал в ответ, заверил, что непременно забежит – и тут же обратно, потом получил пропуск на пребывание в семье в течение 6 часов, и выскочил за забор.

В баке осталось еще немного горючего, кое-что из добытого с автобазы, удалось протащить мимо ошарашенного охранника. В конце-концов, Леник схватился за руль и полетел в сторону Плещеева.

Дороги были пустынны, только иногда пролетали перегруженные молчаливыми людьми в черном грузовики. По обочинам выстроились легковушки, брошенные, покоробленные, некоторые еще догорали, испуская удушливые запахи горелой резины пластмасс.