Листьев медь - [19]

– Да к нему бегают даже девочки из приемной… А вы говорите!.. – доказывал Синицын, – Легкая сплюснутость его башки ровно ничего не доказывает. Кстати, у него в левой части лба наблюдается шрам, и я бы даже предположил, что над Дворовым производили эксперимент, и, предположим, вшили микрокорп с определенными функциями. Ведь ходили разговоры, что над умственно отсталыми людьми…

– Ага, – добавил Пень. – И фокус не удался, и вся интеллектуальная мощь вылилась в мощь мужскую…

– А ты вот хочешь мне доказать, что это вещи настолько противоположные, что подобная трансформация невозможна? – Продолжал провокацию Синицын.

Из тьмы за звяканьем запчастей раздался возглас Пня:

– Ба!

Х-ххе!..Ххх-еее! Леонид Михалыч, вы меня не слушайте, я говорю-говорю, остановиться не могу!.. – ерничал дальше Синицын, зафиксировав подсаживание Анпилогова, – Говорят, некоторое время назад – еще до кристаллизации, Домовой там… ну с дамой из техоотдела… в модельном зале, на большом доводочном столе, меж верстаков! А потом, вкатилась комиссия из министерства – существовала договоренность, что изделие А подлежит демонстрации…в общем, не суть важно. Так комиссия вошла – а они друг на друге. И…

– И? – сурово спросил Анпилогов. Он выделил на разговор с Синицыным час, а время шло в пустоте.

– И-ххх! – зашипел, зажался в смехе Синицын, да и Демура со смешливыми глазами уставился в синицынские усы, – так их и транспортировали на носилках друг на друге. Психологический коллапс. В медсанчасть.

– Ба! – откликнулся Пень.

– Нет, нравится мне, эта семейственность, бытовитость нашей зазаборной жизни, – мягко, но уже с суровыми нотками, начал Анпилогов. Он очень не любил находиться не в центре разговора, и доминирование Синицына раздражало, – да и вообще сидение под лампой, конечно вызывает… – постепенно Леник втягивался в свою вкусную речь, с масляным заглатыванием букв, – тем н менее, сроки, как говорится, не просто поджимают, а затягивают петлей, так что…

– А тогда, сказал Синицын, – нужно говорить совсем по другому. Поначалу сообщу – анализ текста инструкции и стишка практически ничего не дал. Если там и есть определенный код, то ключ к нему найти не предоставлялось возможным. Особенно же меня занимала инструкция, поскольку там были чертежи, а всякий чертеж мог, в принципе, в развороте, предоставить определенный интерес.

– Как это в развороте? Там и был-то всего какой-то ерундовый замок.

– Да, замок, – подтвердил Синицын, – но, если уже имеется чертеж, то все го детали – узлы, плоскости, резьбы, винты, гайки – да все что угодно, может оказаться лишь знаком – надводной, нескрытой частью айсберга. Каждая деталь чертежа может иметь разворот – проекцию в другую плоскость, расположенную под углом к видимой. Это, как если бы из этой точки поднялось некое растение – ветвящееся, объемное. Может быть – это пальма, а может и карликовая береза, пригнутая низко к земле. Помните, бывают такие игрушки – книжки. Берешь в руки – книга, а раскрываешь, сложенные до того плоскости раздвигаются и получатся подобие объемной картинки с плоскими же, но расположенными на расстоянии друг от друга фигурами. Причем фигуры могут представлять собой тоже псевдообъемные конструкции, сложенные гармошкой под разными углами – ну, как японские оригами. Но вот этот подводный мир нужно как-то раскрыть.

– А с чего это ты решил, что у замка двойное дно? – спросил Анпилогов.

– Да здесь полно малофункциональных деталей. Вот зачем эта, скажем, планка наверху?

– Декор.

– Но она же утяжеляет всю конструкцию. К тому же, осложняет работу выдвижного механизма… видишь, вот здесь штырек мог бы…

– Погоди, погоди… Но это же все отпечатано типографским способом. Видишь, пожелтевший такой, мятый, драненький даже листок. Значит эти замки продавали, вкладывали бумажку в коробку.

– Ну, это еще вопрос. В те времена замок с инструкцией к пользованию вообще был редкостью, и вещью скорее всего недешевой. Значит, сделали их мало. К тому же вполне могли выпустить небольшую партию этих малофункциональных, ну, скажем так, неудачных устройств и забыть на складе. Может, их и не распродали, а если и распродали, то никто и не подозревал, что инструкция – с двойным дном. Это могли сделать специально. Потом, скорее всего всю партию замков уничтожили, оставили только несколько экземпляров…

– Ну, ты даешь… А в принципе, можно по этому чертежу хоть в какой-то степени воссоздать то, что мы ищем?

– Да это может быть вовсе какая-нибудь малозначительная деталь. А на сомом деле таких деталей в огнемете, скажем, тыща!

Синицын с таким удовольствием и так шипяще произнес это – «тыща!», что Леник решил – дело безнадежно проиграно.

– Но, с другой стороны, – продолжал подполковник, нам же нужен сам принцип – центральный орган машины. Может это он здесь и запрятан – кто знает?

– А тебе как кажется?

– Мне? – Синицын демонстративно поднял газа к потолку, зашевелил усами, будто что-то подсчитывая, и сказал, – На самом деле, в этом чертеже есть все, на чем можно было бы развернуть сложную конструкцию. Но по какому принципу разворачивать? Под какими углами, сколько подобных элементов, какой крепеж? Да и потом – ладно чертеж. Нам же нужен состав топлива, или не топлива… Ну, этой энергетический смеси… Короче говоря, если ты, Анпилогов, что и нащупал, то это только малая часть всего.