Лишний вес - [6]

Когда Лидия Степановна хвалила меня, я готова была сквозь землю провалиться. Чтобы признанные, опытные учились у меня, у начинающей. В том числе Ненашев: Бред какой-то! Могла бы похвалить. Но зачем сравнивать? К этому времени я успела прочитать все написанное Иваном Семеновичем и оценила его творчество по достоинству. Мне хотелось заявить об этом во всеуслышание, но я молчала. Кто я такая, чтобы защищать лучшего в области писателя?! Молчали и посрамленные Родниной поэты и прозаики…

Вскоре после этого выступления писательницы, которая могла бы много сделать для меня, ничего не потребовав с моей стороны за эту помощь, не стало…

Тогда и пришлось мне расплатиться за комплименты, сказанные ею в мой адрес.

Второй рассказ, который отдала я на суд писателей области, был менее удачным, чем первый. До него писала я пьесу "Семья". Посмотрев ее, Чижовкин сказал, что зря решила я заняться драмой. Это, мол, самый трудный жанр. К тому же произведения этого жанра не пользуются спросом у читателей. И посоветовал мне переделать пьесу в рассказ: "Надо учиться писать рассказы…" Как послушная ученица, я занялась переделкой. Получилось у меня что-то уму не постижимое. И вот эту вещь, не подумав о последствиях, я отдала в союз. Ивана Семеновича в этот момент в городе не было. По какому-то делу его вызвали в Москву. Рецензировал мою работу Ковров. Ну, уж отомстил он мне за то, что ему досталось от Родниной. Рассказ, выкроенный из пьесы (а в ней, как и положено по требованию жанра, было четыре акта), получился очень длинный, а рецензия на него еще длинней. Я изучила ее досконально, прочитав несколько раз. Но Николаю Давыдовичу этого показалось мало. Решил он высечь меня еще и публично. Как говорится, "раздолбал" на заседании писателей области. Мне оставалось, выслушав критику в свой адрес, пойти и утопиться. Не знаю, что было бы со мной, если бы Иван Семенович, уже вернувшийся из Москвы, не заступился за меня. Что он сказал в мою защиту?

Он сказал, что зря писатели ополчились против меня. Об этой вещи рано пока судить. Она просто-напросто еще не сделана. И сделать ее автору, которому только-только исполнилось тридцать лет, удастся не скоро.

— Даже я, — признался Ненашев, — не решился бы писать на тему, которую пытается поднять Валентина. Ей, начинающей, следовало бы учиться на простеньких сюжетах. А она берется за сложные. Ей, видимо, неинтересно говорить о пустяках. Это похвально. Это главное. Остальное придет с годами, с возрастом.

— Лично меня, — добавил Иван Семенович, — тронула такая деталь. Отец большого семейства, рабочий человек, награжденный орденом за труд, живет бедно, одевается, как нищий. К изнанке свитера пришивает клочки от старого тулупа и в такой одежде ходит на работу в сорокаградусный мороз. — Закончил Иван Семенович свое выступление такими словами:

— Лет через десять автор сумеет, надеюсь, завершить это свое сочинение.

Никто из присутствующих на обсуждении писателей не стал спорить с Иваном Семеновичем.

***

Иван Семенович очень любил природу, но она сыграла с ним злую шутку. Каждое лето семья Ненашевых жила в своем домике в лесу. А в том лесу водился клещ, укус которого весьма опасен, порою смертельно опасен. Перед тем как перебраться на дачу, и сам Иван Семенович, и Дарья Дмитриевна, в общем, все члены семьи, проходили курс профилактического лечения. Но в то лето жена писателя перед отъездом (а мы знаем, забот бывает у тех, кто уезжает из дома надолго) "закрутилась" и не успела сделать себе необходимую прививку. И заболела энцефалитом в тяжелой форме. Ее положили в больницу. Иван Семенович ухаживал за ней. Потом он мне рассказывал (разговор был в присутствии Дарьи Дмитриевны), как она, бедняжка, страдала, когда случался приступ, ее так трясло, подбрасывало над постелью, что он, довольно крупный, физически сильный мужчина, с большим трудом удерживал ее. Я была потрясена, выслушав этот рассказ своего кумира.

Дарья Дмитриевна сильно изменилась после перенесенной болезни. Она похудела, стала походить не ребенка. И характер ее тоже изменился, вернее, стало другим ее отношение ко мне, более дружелюбным.

Посоветовавшись с ней, я пригласила Ивана Семеновича в школу, где работала в то время. Во всех своих классах я рассказывала ученикам о Ненашеве, читала отрывки из его книг. Ребята заинтересовались творчеством этого писателя. Я предложила устроить встречу с Иваном Семеновичем. Они сказали:

— Хорошо бы, но разве он поедет из центра города в такую даль, да еще в такую "задрипанную" школу. В этой школе учились дети из простых семей. Многие из них состояли на учете в детской комнате милиции. Я передала Ненашеву эти слова моих воспитанников. Он ответил:

— Ну, если они считают, что я не поеду в "такую" школу, я, наоборот, поеду.

При этой нашей беседе опять же присутствовала Дарья Дмитриевна. Она вмешалась в разговор и вот что заявила, обратившись к мужу:

— Обязательно поезжай. Этих ребят нельзя обидеть отказом…

В тот день, на который было назначено мероприятие, Иван Семенович, находясь еще дома, притворился, будто запамятовал, что ему надо ехать куда-то. Дарья Дмитриевна напомнила супругу о его обещании и послала в Зареченск (так назывался тогда район, в котором мы жили с Михаилом).