Лишний вес - [11]

В течение какого-то времени, после того, унизившего меня "свидания", мы продолжали встречаться в союзе писателей. Выполняя его поручения, Анна Александровна вызывала меня по телефону, и я приезжала. Он вел себя по отношению ко мне, как прежде, как и до своей поездки в Зареченск. Ласково называл меня по имени, рассказывал о своей семье, о самочувствии Дарьи Дмитриевны. Я видела: он дорожит моей привязанностью к нему. Сама тоже, помня все хорошее, что он делал для меня, не хотела лишить себя его дружбы, помощи и поддержки. Но с другой стороны, мне же приходилось ежедневно сталкиваться в школе с женщиной, на которую он, что называется, глаз положил. Это мешало мне забыть тот вечер, обиду, которую он мне причинил. Это было просто невыносимо. И наконец, я приняла решение.

Позвонила ему из Зареченска, попросила прийти на трамвайную остановку, где обычно выходила, приезжая в центр. Он пришел в назначенное время, не опоздав ни на минуту. Остановился поодаль от меня. Лицо его было каким-то просветленным. Чувствовалось: настроение у него хорошее и он ждет от меня чего-то приятного. И жалко вдруг стало мне его. Но, как и все люди на земле, себя я жалела больше. Ни в коем случае не хотела я допустить, чтобы он еще раз когда-либо обошелся бы со мною так же небрежно, как тогда…

Мне было не привыкать отталкивать поклонников. У меня, надо полагать, на роду было это написано. Я приблизилась к нему, протянула руку и, когда он ее пожал, сказала, давая понять, что отрекаюсь от него: — Вы виноваты перед своей женой…

Я не сочла нужным назвать истинную причину, почему отказываюсь от встреч с ним. Думала, он и без моих слов все поймет. Может быть, не сразу. Он не вымолвил ни слова. Стоял и смотрел на меня таким взглядом, как будто видел впервые. Я повернулась и пошла, не оглядываясь. Если бы он окликнул, я обернулась бы и изменила бы свое решение. И вся моя жизнь в дальнейшем сложилась бы иначе. Но он промолчал.

Спустя неделю или немного позднее я приняла еще одно решение. Супруг стал спорить со мной, уверяя, что это глупо — возвращаться из областного города в провинциальный. Но я ему доказала, что у нас нет другого выхода из положения, в котором мы оказались не по своей вине. Мы начали упаковывать свои пожитки.

***

В молодости я была очень ревнивой. Сознавая это, в один прекрасный день призадумалась: а может быть, я перестаралась, отвергнув Ивана Семеновича? С чего это я взяла, что он задумал тогда познакомиться с той красивой татарочкой? Мало ли почему спросил он у меня ее фамилию. Короче говоря, продолжала я любить человека, сделавшего мне много добра, и тосковала по нему. Раскаялась я в том, что порвала с ним, да еще так резко. Но что-либо изменить было уже невозможно.

В это время, вернувшись в областной центр, жила я в своей новой двухкомнатной квартире, книги Ивана Семеновича читала, думала о нем. И казался он мне теперь лучшим в мире не только писателем, но и человеком, честным, благородным, склонным к самопожертвованию, но, как и я, обидчивым.

Перечитывала сохранившиеся у меня газетные публикации, в которых говорилось о нем. Негодовала, читая те, в которых его порицали, радовалась, просматривая другие, в которых давали высокую оценку его творчеству.

О том, что Ненашев удостоен Государственной премии, узнала я от Анны Александровны, которая все еще работала в союзе писателей и не забыла меня. Она позвонила мне домой и спросила, собираюсь ли я поздравить Ивана Семеновича с победой. Я ответила:

— Да, конечно, я напишу ему, у меня есть его адрес.

— Нет, писать ему не надо, — возразила Анна Александровна, — он едва ли получит твое письмо. Лучше позвони ему. Приезжай в союз, отсюда и позвонишь.

Я так и сделала. Узнав мой голос, он спросил, ласково назвав меня по имени:

— Ты почему звонишь мне, Валя?

Этим своим вопросом он опять поставил меня в тупик, как тогда, когда спросил, куда ко мне приехать.

Зачем звонят в таких случаях? Чтобы поздравить. Он это прекрасно знал. А раз спросил, почему, значит, хотел от меня другого ответа. Какого? Конечно, признания в любви, — подумала я. И мне хотелось сказать "люблю", это же было тогда так. Но как могла я произнести это слово, находясь не наедине с ним, а за сотни километров от него, да еще не одна в комнате, а в окружении мужчин писателей, знавших, куда я звоню и прислушивающихся к тому, что я говорю. Смелости у меня не хватило это слово сказать. Хотя не смелостью, наверное, это называется, а как-то по-другому.

Я сказала, лишь бы не молчать:

— Потому что я всегда за Вас болела…

Мой ответ ему явно не понравился, не поблагодарив меня за звонок, он бросил трубку.

***

Думаю, нужно познакомить читателя с газетными материалами, в которых идет речь о Ненашеве.

Областная молодежная газета 11 апреля 1966 года.

В прошлом воскресном номере под рубрикой "Беседы о жизни" были опубликованы материалы заочной пресс-конференции, которую вел писатель И.С. Ненашев. Выступление Ненашева вызвало интерес у читателей. Некоторые из них в письмах в редакцию выразили свое несогласие с тем, как Ненашев ответил на вопрос читателя Валерия Ч.: Почему в современной литературе нет героя, подобного Павке Корчагину? Вот эти письма.