Лишние дни - [39]

— Ну ты же хотел. Любви и ласки.

— Шо прям здесь?!

— Ну а где?

Такого провала у меня ещё не было. Половые чувства отпали ещё по пути, где-то между беседкой и лавочкой — пойти, что ли, поискать? Я в растерянности, мне стыдно. За то что… Нельзя так с людьми. С девушками. Я о том, что если девушка просит, отказывать нельзя…

Мы топаем к метро провожать девчонок, я одиноко хромаю в стороне.

Амбал идёт позади всех и обнимает Любу.

Пива я так и не получил…

— Шакил, ты шо, пьяный?!

— Люба, а шо, пива не покупали? Очень жаль. Знаешь, если смежить веки, то можно увидеть, как по квартире летают косяки синих птиц.

— Псих.

— Попробуй посмотри. Ты же никогда не пробовала!

Тишина в ответ — жажда. Пустыня, нещадное солнце, песок на зубах — барханами балуется самум, вараны танцуют диско на костях бедуинов. Нужно сейчас испить до дна, влить про запас как верблюд, ибо неизвестно когда будет следующий Оазис Халявных Жидкостей. Жажда…

И миражи.

Иллюзия силы.

Буйство духов, глубоко втоптанных в грязь подсознания. Откопались, озираются: кого бы за щиколотку? зубками?

Самым буйным оказался Костик. Выпимши много, закусимши мало, захотелося ясну соколу силушку удалую поразмять, в смысле, дать кому-нибудь в глаз.

На свою беду получасом ранее впал в забытьё Маркес, под корень изведший две бутылки водки. Сей доблестный витязь сражался достойно — не пропустил ни одного тоста, и, уставший от дел ратных, расслабился членами и опочил на диване. Под стол не сполз — друзья поддержали.

Костику жутко не понравилась вопиющая бессознательность Маркеса, не говоря уже о несимметричной раскидистости конечностей. Шествуя важно по дивану, попутно наступая на Маркеса (чаще на Маркеса, чем по дивану), он скалою воздвигся над кудрявым черепом, вместо подушки облюбовавшим пульт телевизора — прям издевательство над бытовой техникой! Такой наглости Костяра простить не мог. С методичностью дятла он принялся бить Маркеса пяткой — грязный оранжевый носок — по фэйсу.

Перефразируя Брюса Ли: «дрова» не могут дать сдачи. Маркес даже не пытался защищаться! В его-то коматозном состоянии?!..

Когда Костика оттянули, оторвали, так сказать, от почти Нюрнбергского воздаяния, то поинтересовались:

— Нахренища ты Макса тиранишь, хамло невоспитанное, педагогически запущенное?!

Костик ответил прямо:

— А вот он три недели назад обещал зайти… И не зашёл!

Дык, чем не повод для кровной обиды, а?!

Но это было лишь начало Крестового Похода нашего Рыцаря, Кончающего Печальным Образом. Оставив в покое Маркеса, Костик закрылся в ванной с Борькой, где и прочитал ему проповедь, зажав в кулаке звезду Давида — звезду с Борискиной груди:

— …и вот об этом-то деле прошу и умоляю вас, глашатаев Христовых, — и не я, а Господь, — чтобы вы увещевали со всей возможной настойчивостью людей всякого звания, как конных, так и пеших, как богатых, так и бедных, позаботится об оказании всяческой поддержки христианам и об изгнании этого негодного народа из пределов наших земель…

После чего набил Борьке морду.

А потом поймал в коридоре Димку и дал ему в нос — нос моментально распух до размеров приличного картофельного клубня.

Синих птиц становилось всё больше и больше. Ночь только начиналась, а уже можно было не щуриться…

Я собрался домой, когда выяснилось, что Кабан закрылся в туалете и не желает оттуда выходить (как выяснилось позже, он хотел, но НЕ МОГ покинуть ответственный пост). На просьбы освободить стратегически важный объект, Олег неизменно мычал что-то вроде «Ща выйду».

Но не выходил.

Тогда я решил коварно выманить его наружу. Только вот чем?.. Всё очень просто, надо лишь знать психологию абсолютно убацанного человекоподобного существа. Непрямоходящего.

А я изучил эту психологию в совершенстве. На практике. Экспериментальным путём — глядя в зеркало.

Вопрос: чего существо хочет? чего оно жаждет? окромя догнаться и проблеваться?

Ответ: дать кому-нибудь в дюньдель.

Но для этого нужен маломальский повод, по возможности левоватый, но обидный — бьющий не в корень, но по пятачку.

— Кабан, ты… нехороший человек!

По-моему, отличный повод.

Из-за двери послышалось обиженное кряхтение:

— Сам такой!

Н-да, что-то явно не сработало.

Ну что ж, не отступать и не сдаваться:

— Кабан, ты… Выходи, подлая свинья!

Реакция, как у забора, но правильная:

— Ща я выйду, Шакил, и набью тебе ебало.

Я рад, я счастлив: наконец-то он явится пред мои очи и, что самое главное, освободит толчок. Но не тут-то было. Как поётся в одной рэперской песенке «А час минає…» Похоже, Кабан к керамике неровно дышит: Белый Брат так сексуален, обворожителен и эротичен, что выпустить его из своих жарких объятий нет никакой возможности.

Моё терпение лопается финансовой пирамидой — это не слова и даже не обманутые вкладчики, это раскалённые брызги металла:

— Кабан, выходи, а не то тебе торба, Фунтик ты ебливый!

В этот момент кто-то нежно так, аккуратно, похлопывает меня по плечу. Я принципиально не обращаю внимания — вы что не видите?! я занят, я дрессирую строптивых поросят! — и продолжаю выманивать Хрюшу из туалета.

…а может там его гнездо? Дура, они в норах живут!…

Распалившись до предела, ору нечеловеческим голосом разные гадости — но матом. Отборным, грамматически верным, стилистически выдержанным. Но громко.