Лишённые родины - [89]
Мундир племянника пришелся дяде почти впору. Всю ночь на него нашивали звезды и кресты, и в девятом часу утра Александр Васильевич отправился во дворец.
…Двери кабинета снова раскрылись только час спустя, когда давно миновало десять. Все ожидавшие в приемной были поражены: обычно император никогда не опаздывал к разводу. Он приезжал даже до прибытия дававшего развод батальона и лично назначал точку правого фланга для расстановки офицеров вдоль линии караула. Теперь же он вместе с гостем спустился на площадь, когда из Зимнего уже вынесли знамя, которому войско салютовало барабанным боем и музыкой.
Второй частью развода было ученье. Государь лично подавал команду, которую от него принимал дежурный штаб-офицер. Словно не понимая, что император хочет сделать ему приятное, водя батальон в штыки скорым шагом, Суворов отворачивался от проходящих взводов, не обращая на них никакого внимания, шутил вслух над генералами и штабными офицерами, подходил к князю Горчакову и теребил его: «Не могу более, уеду». У Андрея на лбу выступала испарина; он принимался убеждать дядюшку, что уехать прежде государя неприлично. Пехота уступила место взводу кавалерии, исполнявшему разные построения. Суворов томился, Горчаков страдал, Павел хмурился.
Рапорты, новый пароль («Самара»), объявление высочайшего приказа… Солдаты пошли церемониальным маршем, вытягивая ноги в узких штанах и лакированных башмаках со штиблетами. «Нет, я болен, не могу больше», — заявил Суворов, сел в карету и уехал.
Горчаков был вынужден остаться. Сердце сжималось от тоскливого предчувствия императорского гнева… Прохождение знамен; смена старого караула во внутреннем дворе… Развод окончен; государь обернулся к Горчакову…
— Что всё это значит? — отрывисто спросил он.
Андрей Иванович заговорил о том, что дядюшка вчера поздно приехал, он стар и нездоров… Павел оборвал его нетерпеливым жестом.
— Я завел с ним беседу о заслугах, которые он может оказать Отечеству и своему государю, — он обращался к Горчакову, глядя при этом мимо него. — Граф пустился в длинный рассказ о штурме Измаила. Я терпеливо его выслушал и продолжил свою речь, склоняя его к тому, чтобы попроситься на службу. Он опять — про Прагу, про Очаков… Извольте, сударь, ехать к нему, спросите у него объяснения его действий и как можно скорее привезите ответ, до тех пор я за стол не сяду.
Горчаков поскакал берегом Невы к Крюкову каналу, к большому дому полковницы Фоминой, весь второй этаж которого занимал Дмитрий Иванович Хвостов. Суворов клокотал; на все укоры племянника он отвечал резким фальцетом:
— Инспектором я был в генерал-майорском чине, а теперь уже поздно снова идти в инспекторы. Пусть сделают меня главнокомандующим да дадут мне прежний мой штаб, да развяжут мне руки, чтобы я мог производить в чины, не спрашиваясь! Тогда, пожалуй, пойду на службу. А не то — лучше назад в деревню, я стар и дряхл, хочу в монахи!
— Ах, Господи, ну нельзя же передать такие слова государю!
— Ты передавай, что хочешь, а я от своего не отступлюсь.
Было уже далеко за полдень, а государь садился обедать ровно в час. Скача обратно во дворец, Горчаков выдумывал ответ, который не испортил бы императору настроение и аппетит. Явившись пред грозные очи, он протараторил, что Суворов смущен, сожалеет о своей неловкости, просит его извинить. В другой раз он будет говорить иначе и непременно примет царскую милость. Павел просверлил его взглядом, затем сказал:
— Хорошо, сударь, я поручаю вам вразумить вашего дядю, вы будете отвечать за него!
Царица Небесная! Вот не было печали…
Следующие три недели превратились в сплошной кошмар. Разумеется, дядюшка не раскаялся и не исправился. Послушно являясь на развод, он продолжал свои чудачества: то нарочно перебегал между взводами, проходившими церемониальным маршем, и при этом крестился, что-то шепча, то не умел снять треугольную шляпу перед знаменем — хватался за нее так и эдак и ронял к ногам государя, то четверть часа садился в карету, делая вид, что торчащая шпага мешает ему пройти в дверцу… Бывший тут же князь Понятовский с наисерьезнейшим видом уверял государя, что в этом поведении нет никакого злого умысла: человек со стороны может не разобраться в командах и не понять, что происходит на площади; к старости люди становятся довольно неловки, не стоит конфузить их, обращая на это внимание… Павел же требовал от Горчакова объяснений самого Суворова, и тому вновь приходилось изобретать оправдания… Наконец, бывший фельдмаршал попросил отпустить его в деревню на отдых; государь ответил, что не может его удерживать против воли. Александр Васильевич подошел к монаршей руке, откланялся и в тот же день уехал.
На «галере» праздновали возвращение Дехтерева.
В Петербурге, куда его отправили под арестом, Петр Степанович долго не задержался: никаких письменных доказательств против него не было, сам он всё начисто отрицал. Наконец, за него вступились влиятельные люди, его освободили и вернули в Смоленск под надзор губернатора.
Губернатора сильно опасаться не стоит: человек он в Смоленске новый, только в декабре переведен сюда из Ярославля, еще не освоился и сам говорит, что чувствует себя здесь иностранцем. Лев Васильевич Тредьяковский, сын известного пиита. Разменял шестой десяток, человек честный, умный и осторожный, масон. Вступив в управление губернией, сразу же стал хлопотать об открытии в Смоленске заведения для воспитания сирот благородного сословия, а еще рабочего дома и лазарета при тюрьме. Этот не станет писать доносы. Но кто же всё-таки донес на Дехтерева?
Весной 1794 года Польша, уже во второй раз вынужденная отдать часть своих территорий России, Пруссии и Австрии, восстала под руководством Тадеуша Костюшко, героя Войны за независимость США, чтобы вернуть себе целостность и суверенитет. Остаться в стороне не мог никто: либо ты поддерживаешь восстание, не считаясь с жертвами, либо помогаешь захватчикам; патриот ты или верноподданный, в чужих глазах ты всё равно либо изменник, либо предатель. Что могут Польша и Литва одни против трех сильных врагов? Да еще эти вечные раздоры между поляками и неспособность действовать сообща… Восстание разгромлено, его вожди в плену, Суворов входит в Варшаву, проложив себе путь огнем и мечом.
В множестве книг и кинофильмов об Альфонсо Капоне, он же Аль Браун, он же Снорки, он же Аль «Лицо со шрамом», вымысла больше, чем правды. «Король гангстеров» занимал «трон» всего шесть лет, однако до сих пор входит в сотню самых влиятельных людей США. Структуру созданного им преступного синдиката изучают студенты Гарвардской школы бизнеса, на примере судебного процесса над ним учатся юристы. Бедняки считали его американским Робин Гудом, а правительство объявило «врагом государства номер один». Капоне бросал вызов политикам — и поддерживал коррупцию; ускользал от полиции — но лишь потому, что содержал её; руководил преступной организацией, крышевавшей подпольную торговлю спиртным и продажу молока, игорные дома и бордели, конские и собачьи бега, — и получил тюремный срок за неуплату налогов.
Почти двухвековая история семьи Рокфеллер, давшей миру промышленников, банкиров, политиков, меценатов и филантропов, первого миллиардера и одного из американских вице-президентов, тесно переплетается с историей США от Гражданской войны до наших дней. Их называли кровососами, а созданную ими крупнейшую в мире нефтяную компанию — спрутом, душившим Америку; считали кукловодами, управляющими правительством, — и восхищались их умением поставить на промышленную основу всё, даже благотворительность. Рокфеллеры коллекционировали предметы искусства, строили особняки — и вкладывали деньги в образование и здравоохранение.
Действие романа охватывает период с 1617 по 1643 год и основано на подлинных событиях. Всесильный временщик Кончино Кончики убит во дворе Лувра заговорщиками с ведома юного короля Людовика XIII, который наконец-то обретает всю полноту власти. Епископу Люсонскому предстоит пройти трудный путь, чтобы превратиться в великого кардинала Ришелье, а Мари де Роган, став герцогиней де Шеврез, будет плести против него заговоры, заслужив от короля прозвище Дьявол.
Арман Эммануэль дю Плесси, 5-й герцог де Ришельё (1766–1822), получил в России имя Эммануил Осипович и был запечатлен в бронзе как Дюк. Прапраправнучатый племянник знаменитого кардинала и внук маршала вынужден был покинуть родину во время революционных потрясений, добровольцем участвовал в кровопролитном штурме турецкой крепости Измаил, 24 года верно служил «приемному отечеству» — России, на посту генерал-губернатора боролся с косностью, невежеством и мздоимством, чтобы на месте захудалого поселка вырос цветущий город Одесса.
Джордж Вашингтон (1732–1799) вошел в американскую историю как «отец нации и спаситель Отечества». Герой Франко-индейской войны и американской революции, не очень удачливый плантатор, посредственный военачальник, не самый изощренный политик, он обладал качествами, редко встречающимися у государственных деятелей: был честен, бескорыстен и не властолюбив, чем снискал любовь народа, избравшего его своим первым президентом, и стал единственным главой США, избранным единогласно.История жизни Вашингтона, изобилующая передрягами, победами и поражениями, разворачивается на фоне борьбы британских колоний за независимость и становления американской государственности, разоблачения шпионов и подготовки похищений, переплетения судеб выдающихся деятелей бурной эпохи, друзей и врагов главного героя.
Софья Макарова (1834–1887) — русская писательница и педагог, автор нескольких исторических повестей и около тридцати сборников рассказов для детей. Ее роман «Грозная туча» (1886) последний раз был издан в Санкт-Петербурге в 1912 году (7-е издание) к 100-летию Бородинской битвы.Роман посвящен судьбоносным событиям и тяжелым испытаниям, выпавшим на долю России в 1812 году, когда грозной тучей нависла над Отечеством армия Наполеона. Оригинально задуманная и изящно воплощенная автором в образы система героев позволяет читателю взглянуть на ту далекую войну с двух сторон — французской и русской.
«Пусть ведает Русь правду мою и грех мой… Пусть осудит – и пусть простит! Отныне, собрав все силы, до последнего издыхания буду крепко и грозно держать я царство в своей руке!» Так поклялся государь Московский Иван Васильевич в «год 7071-й от Сотворения мира».В романе Валерия Полуйко с большой достоверностью и силой отображены важные события русской истории рубежа 1562/63 года – участие в Ливонской войне, борьба за выход к Балтийскому морю и превращение Великого княжества Московского в мощную европейскую державу.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
Таинственный и поворотный четырнадцатый век…Между Англией и Францией завязывается династическая война, которой предстоит стать самой долгой в истории — столетней. Народные восстания — Жакерия и движение «чомпи» — потрясают основы феодального уклада. Ширящееся антипапское движение подтачивает вековые устои католицизма. Таков исторический фон книги Еремея Парнова «Под ливнем багряным», в центре которой образ Уота Тайлера, вождя английского народа, восставшего против феодального миропорядка. «Когда Адам копал землю, а Ева пряла, кто был дворянином?» — паролем свободы звучит лозунг повстанцев.Имя Е.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Второе издание. Воспоминания непосредственного свидетеля и участника описываемых событий.Г. Зотов родился в 1926 году в семье русских эмигрантов в Венгрии. В 1929 году семья переехала во Францию. Далее судьба автора сложилась как складывались непростые судьбы эмигрантов в период предвоенный, второй мировой войны и после неё. Будучи воспитанным в непримиримом антикоммунистическом духе. Г. Зотов воевал на стороне немцев против коммунистической России, к концу войны оказался 8 Германии, скрывался там под вымышленной фамилией после разгрома немцев, женился на девушке из СССР, вывезенной немцами на работу в Германии и, в конце концов, оказался репатриированным в Россию, которой он не знал и в любви к которой воспитывался всю жизнь.В предлагаемой книге автор искренне и непредвзято рассказывает о своих злоключениях в СССР, которые кончились его спасением, но потерей жены и ребёнка.
Иван Данилович Калита (1288–1340) – второй сын московского князя Даниила Александровича. Прозвище «Калита» получил за свое богатство (калита – старинное русское название денежной сумки, носимой на поясе). Иван I усилил московско-ордынское влияние на ряд земель севера Руси (Тверь, Псков, Новгород и др.), некоторые историки называют его первым «собирателем русских земель», но!.. Есть и другая версия событий, связанных с правлением Ивана Калиты и подтвержденных рядом исторических источников.Об этих удивительных, порой жестоких и неоднозначных событиях рассказывает новый роман известного писателя Юрия Торубарова.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.