Лишь бы не было войны - [39]

Антон крепко, не благопристойно выругался (не в трубку) и продолжил наш обеденный разговор. Солнце уже клонилось к закату, и асфальт дорог покрылся толстыми и мерцающе-тонкими тенями.

– Но меня вот что удивляет: как же вы могли там у себя допустить распад страны? И какой страны!

– Из будущего легче судить прошлое. Но там, на месте все казалось иначе. Например, году эдак в восемьдесят девятом было само собой разумеющимся, что достаточно сбросить с себя «имперские оковы», провозгласить себя частью «демократического мира», и в следующие несколько лет экономический бум, ну, быстрый подъем, неминуемо выведет Россию на первые места в мире но потреблению и производству.

– Вы забыли элементарное правило: борьба за высокий уровень жизни – не наш козырь в соперничестве с другими империями. Я где-то недавно читал, что первое место в мире но уровню производства на душу населения занимает Ниппония – 28 тысяч долларов, на втором – Рейх – 24 тысячи, а на третьем – США – 23 тысячи долларов.

– А у… нас… сколько?

– Подсчет весьма труден, но по курсу в прошлом году было около 11 тысяч долларов на душу населения. Это при том, что у нас чистое потребление составляет 36 % национального продукта, а в США – 64, и в Рейхе – 52. Это значит, что личное потребление в СССР в три раза меньше, чем в Рейхе, и в четыре раза меньше, чем в США. А… у вас?

– В последней энциклопедии я встретил цифру 3 220 долларов на душу населения – это производство.

– М-да, доперестраивались.

– У нас все еще зависит от курса доллара. Когда я исчез, за один доллар давали около пяти тысяч рублей…

– Серьезно?! Вы как аргентинцы – оперируете миллионами?

– Не совсем миллионами. У нас средняя зарплата – семьсот тысяч рублей.

– Интересно, сколько это на наши, – Антон остановился возле дверей аптеки и занялся подсчетами в уме. – Восемьдесят пять рублей, – сообщил он через минуту. – А у нас за триста.

– Нет, с этим всем я абсолютно согласен. Но вы в более выгодном положении. Вы отгорожены от «свободного мира» двумя отличными «железными занавесами»: Рейхом и Ниппонией.

– Да нет, почему? Никакого «железного занавеса», по правде, не существует. Это троцкистский миф. Информационное пространство едино, но тут-то и оказывается, что свобода информации не только благоприятствует демократиям, но и очень вредит им. В той же Америке гораздо больше сторонников национал-социализма, чем в Рейхе – демократии. При равном уровне жизни в Рейхе и Штатах последним остается уповать в своей антигерманской пропаганде лишь на «свободу творчества», то есть доказывать бюргерам и бауэрам, что симфоническую музыку слушать «нельзя», а рэп – «можно». Но в том-то и дело, что германцы невосприимчивы к таким «доводам». Еще в прошлом веке у них сложилась концепция «культуркампфа».

– Да, все хотел спросить, почему в Африке так мало народу?

– Так это только белые. Негры в африканских странах приравниваются к животным и не учитываются при переписях. Их что-то вроде около двухсот миллионов. А в африканские страны-сателлиты Рейха переселяются венгры, французы, босняки и прочие. У Гитлера была концепция Евра-Африки. К тому же уменьшение численности негров благотворно повлияло на сохранность африканской природы: тут уж или-или.

– У нас совсем другая картина: две мировые войны опустошили Европу и стимулировали резкий количественный и качественный рост Третьего мира.

– Какого мира?

– У нас с сороковых до восьмидесятых годов весь мир делился на три части: капиталистический мир во главе с США, социалистический лагерь и так называемой «Третий мир» – страны Азии, Африки и Латинской Америки, которые часто меняли свою ориентацию с СССР на США и обратно.

– Мир у вас, однако, более примитивен, чем наш.

– Нет, почему. Третий мир очень неоднороден: китайский коммунизм – маоизм, азиатский национализм, панисламизм на Ближнем Востоке, панафриканизм. В каждой из стран – множество противоборствующих группировок, постоянные перевороты, гражданские войны.

– У нас конфликты двух видов – конфликты между сателлитами разных империй, например нашей Эфиопии и немецкой Сомали, а в Европе сторонники независимости от Германии – голлисты, титоисты. «Красные бригады» в Италии проповедуют индивидуальный террор. Их, естественно, поддерживают американцы. А наши поддерживают кубинцев и повстанцев в Латинской Америке.

– И ещё одного я не понял: как у ниппонцев появилась атомная бомба?

– Им передали ее немцы сразу же после бомбардировки Хиросимы, и ниппонцы смогли три дня спустя сбросить ее на Лос-Анджелес.

– И что с Лос-Анджелесом?

– То же самое, что и с Хиросимой. Миллион погибших сразу и сотни тысяч умерших от лучевой болезни. В США началась паника, и они вскоре заключили мир с Ниппонией. Только потом выяснилось, что это германская бомба, и что ниппонцы создали свою бомбу только в 56 году.

Так, беседуя, мы миновали летний кинотеатр, куда уже собирались зрители, заглянули в ярко освещённый книготорг – ничего интересного – прошли через пустынную площадь, на которой кто-то рассыпал воздушную кукурузу (на Украине воздушную кукурузу (по-украински: баранци) делали еще во времена Тараса Бульбы). Теплая южная ночь опускалась на землю, и уже появились первые парочки, а слева, в доме, где до революции жил поп, располагался немецкий клуб с бюстом Гебхарда Блюхера, обрамленный двумя рейсбаннерами.