Лиса в курятнике - [45]

Наказание отсутствием воды помогло найти удовлетворительное решение проблемы сторожа. Дольникер в то время находился в поле. Был он в приподнятом настроении после долгой беседы со своим нарушителем границы, который интересовался, не нужно ли чего. В начале беседы политик задавал вопросы на элементарном английском относительно этимологических основ просочившегося через границу и его отношения к проблемам региона. Ответы на арабском не всегда удовлетворяли политика, и со временем они свелись к повторяющемуся «йес, эфенди», а посему беседа быстро перешла на прошлое Дольникера; особенно подробно были затронуты моменты детства, а также был рассказан один анекдот, иллюстрирующий деятельность террористических организаций. Анекдот повествовал о раввине, к которому пришел жаловаться резник, что ему не дают дуть в шофар в праздник Рош ха-Шана, и рабби постановил, что ойф калст бласт мен ништ…

Было трудновато передать соль анекдота на английском, однако нарушитель все же дважды сказал «Аллах акбар!», а также отметил, что он готов слушать эфенди до бесконечности, однако семейные проблемы требуют его безотлагательного возвращения домой. Дольникер купил у араба коробку «Нескафе», дабы поощрить его дальнейшие визиты на пастбище, а затем посланцы двух народов расстались — на этот раз навсегда. Дольникер снова с удовлетворением отметил, что он ведет борьбу лишь с коррумпированными арабскими лидерами, но у него нет ничего против арабского народа как такового.

Внезапное появление цирюльника вернуло политика с небес на землю. Залман Хасидов оставил телегу в конце поляны и проложил себе дорогу меж коров напрямую к Дольникеру. Затем изнывающий от жажды староста припал к ногам политического деятеля и изложил ему в деталях всю водную эпопею.

— Так жена мне говорит, что сейчас каждый должен сделать доброе дело: простить врагов и всякое такое, иначе мы воды не увидим до дождей, но возможно, что и дождей не будет, — закончил изложение цирюльник, — так что скажите, господин инженер, сапожнику, что найдется какая-нибудь небольшая ставка и для его семьи, потому что я с ним не буду разговаривать — даже за бочку воды.

Таким образом, племянник Цемаха Гурвица в разгар эпохи жажды был назначен что будет выкопан, с зарплатой в размере двадцати пяти внутренних лир в месяц. Однако староста настоял на испытательном сроке — то есть если колодец не будет выкопан в течение пяти ближайших лет, то глава деревни будет вправе пересмотреть данную кандидатуру.

* * *

Резник выглянул из-за занавесок своего окна. Множество людей стояли вокруг дома в многозначительной тишине, преисполненные ужаса. В ту ночь, после целого дня выполнения заповедей, резник не сомкнул глаз, сидя неотлучно у крана и вознося новые молитвы собственного сочинения, в которых пытался убедить Создателя в том, что он, резник, ниспослал водное наказание лишь ради него, Господа, а посему желательно, чтобы последний уже что-то сделал в смысле ремонта этого проклятого насоса.

Однако кран подло не реагировал. Перепуганный Яаков Сфаради понял, что лишь душевная стойкость может спасти его от помешательства. Посему он распахнул дверь и предстал пред народом в утреннем свете с руками, скрещенными на груди, и с тяжелым укором во взоре.

— Ну чего вы от меня хотите? Я всего лишь рог для трубления — шофар — в руках Господа…

Да, было не очень разумно напоминать о шофаре на этом этапе событий. Народ сомкнул кольцо вокруг резника. В руках людей появились вилы для одностороннего сражения.

— Не морочь голову, Яаков, — прорычали крестьяне голосами, хриплыми из-за сухости гортаней, — ты просил Бога, чтоб он насмеялся над нами…

— Не угрозами вы разжалобите Господа, а полным раскаянием и возвращением к вере, — жестоко осудил собравшихся резник, а затем закричал пронзительным голосом: «Полиция, полиция!»

Однако Миха не присутствовал на службе вследствие жажды. Яаков Сфаради оказался один-одинешенек. Он испуганно озирался по сторонам, но видел повсюду лишь огромную опасность, которая ему грозила, по сути, лишь из-за внезапного призыва Грюнвальда-младшего из компании автогенной сварки в Хайфе на военные сборы…

— А теперь все идите домой, — опоясал резник дрожащие чресла, — и поститесь до завтрашнего утра как в день покаяния — Йом-Кипур… резник говорит… сказал…

Так говорил резник, и сильные руки схватили его за шею, и огорченные члены общины стали бить его ногами и руками, гоня вдоль улицы…

— Погодите, мучители Израиля, — вопил Яаков Сфаради, сын Шлезингера, — погодите, негодяи, вы увидите, что сделает с вами Господь! Увидите, что случится…

Но все это уже не помогало. Слепая ярость вытеснила всякое религиозное чувство у обитателей деревни. Они продолжали гнать резника вдоль улицы, пока сами не попадали от бессилия. И тогда отправились они по домам размеренным шагом, и жены встретили их радостною вестью — вода пошла.

Глава 13 Из города

Люди напились чуть ли не до опьянения, и тут их ждал еще один сюрприз — на этот раз из уст государственного деятеля. Дольникер прибыл с поля в панике, бегом и ошарашил жителей известием, что перед деревней посреди дороги валяется труп. Несколько человек пошли с политиком и с радостью удостоверились, что в неизвестном теле еще теплится жизнь. Двое сильных крестьян подняли неизвестного и притащили в деревню, к дому доктора по животным. Человек был кожа да кости, изможден до предела, одет в грязное рванье, и его красноватые глаза за косо нацепленными очками глядели безо всякого выражения. Он судорожно цеплялся за желтый портфель.