ЛиПа - [20]
Эта уходящая порода —
Джентльмены до мозгов костей.
Как среди галдящего народа
Мне от них дождаться вдруг вестей?!
Трепачи на пляжах и бульварах...
Болтуны гребут себе чины.
Только мне они совсем не пара.
Где ж вы, дорогие молчуны?
Видно, очень веские причины
Держат их по кельям и углам.
Жаль, что молчаливые мужчины
Избегают говорливых дам.
Туманные латышские коты
моих речей почти не понимали.
Пушась своими царскими хвостами,
спешили прочь, — но можно ли винить:
у них в глазах всегда стояла грёза.
(Татьяна Глушкова. Выход к морю)
...Томясь в столичной праздной суете,
устав от ежедневных упражнений
со словом, я решила отдохнуть
и побродить по прибалтийским дюнам.
Вначале одиночество в меня
вселяло равновесие и мудрость,
но по прошествии немногих дней
я с удивленьем стала ощущать
необходимость в дружеском общенье,
а так как люди часто избегали
тоскующего взгляда моего,
то я почла себе за честь вступить
в беседы с местными котами, коих много
бродило в те часы на побережье.
Туманные латышские коты
моих речей почти не понимали.
Пушась своими царскими хвостами,
спешили прочь, — но можно ли винить:
у них в глазах всегда стояла грёза,
как у героев Гамсуна и Грина.
Когда с поклоном к старшему из них
я подошла, чтоб выяснить причину,
которая их явно заставляет
упорно не искать со мной контакта,
он сделал мне ответный реверанс
и произнёс: «Мы так привыкли слышать
стихи, что здесь слагали Северянин,
Самойлов, Райнис, Бальмонт, Межелайтис...
Вы ж нам читаете, простите, прозу».
Влюбился до бровей,
Лишь ум,
Что чуть повыше,
Чуть-чуть ещё свободен
От неё.
(Игорь Грудев. Маятник)
Все говорят:
Любовь!..
Да что в ней толку?!
Я
Светлый ум для музы
Берегу.
Влюбляюсь только по уши,
Поскольку
Извилин в них
Чуть меньше,
Чем в мозгу.
Опять меня влюбиться угораздило
На рубеже грядущих холодов.
(Анэс Зарифьян. Притяжение)
...Прослушал я вчера прогноз по радио
И вижу — совершенно не готов.
Авантюризм — таскаться на свидание
В преддверье гололёда и пурги!
Проверил как-то гардероб недавно я:
Нужны дублёнка, шапка, сапоги...
Запомните в амурном ослеплении:
Морозы — не пустой для сердца звук.
Подхватишь грипп, а то и воспаление...
Я ж врач и даже кандидат наук!
Шепчу своей любимой очень ласково:
«Зима пройдёт, не стоит горевать!
8-го марта в марлевой повязке я
С микстурой буду под часами ждать!»
Под осенним солнцем
мы стоим у древа,
за руки схватившись,
как Адам и Ева.
(Геннадий Калашников. Ладонь)
...Взгляда друг от друга
отвести не смея.
Если что случится —
всё свалю на змея.
В голове мелькают
райские виденья...
Не прожить на свете
без грехопаденья!
Мы легко одеты.
Ты совсем озябла.
Как дела у Бога
с урожаем яблок?..
Нет! Слава — не цветы, не снимки,
А честь, когда признал народ,
Когда сдаёшь в ремонт ботинки,
А мастер денег не берёт.
(Игорь Кобзев. Красное с золотым)
В почёте на Руси таланты.
Я ем цыплёнка табака,
А вкруг стоят официанты,
Дрожа от робости слегка.
Ни слова о деньгах, ни звука,
И каждый хочет угодить.
Директор жмёт с поклоном руку
И просит чаще заходить.
Мол, это будет лучший отзыв,
Мол, ощутим избыток сил,
Коль слух пройдёт, что Игорь Кобзев
Откушать здесь благоволил.
Я бросил вредную привычку
Платить за газ и телефон,
И контролёры в электричках
Меня обходят за вагон.
И так везде: в театре, в бане,
В такси, в химчистке, в Лужниках...
Откуда эта тяга к знанью
В обычных русских мужиках?
Пусть двадцать лет страдал в ученье,
Теперь — и снимки, и цветы.
Живу на гособеспеченье,
Не снисходя до суеты.
И только голос за спиною
По сердцу полоснёт, как нож:
«Пустяк! Прокормим всей страною.
Блаженный... Что с него возьмёшь!»
Денис Давыдов
Кружит ворон,
вьётся дым,
конь, смеясь, гремит копытом.
Хорошо быть неубитым
и как утро молодым.
Хорошо, когда в груди
сердце барда и гусара.
До краёв налита чара,
остальное — впереди.
(Диомид Костюрин. Любовь немилосердная)
Я вчера смотрел кино
«Эскадрон гусар летучих».
Конь смеялся, плыли тучи
и рекой лилось вино.
Я во все глаза глядел,
как Давыдов на экране
на одном почти дыханье
воевал, любил и пел.
Я слова запоминал
и, придерживаясь правил,
их немного переставил,
заглянув в оригинал,
а потом перебелил
и, ничем себя не выдав,
их назвал «Денис Давыдов»,
расписался и закрыл.
Хорошо, что у меня
есть диплом Литинститута.
На стихи ушла минута,
а Денису — мало дня.
Жёны — женщины лучшей породы.
(Лев Кривошеенко. Высота 102)
У женатых один идеал,
Неподвластный влиянию моды.
Я на собственной шкуре узнал:
Жёны — женщины редкой породы.
На работу иду, как на бой.
Там нельзя без железной отваги:
Разведённые смотрят с мольбой,
Вдовы ластятся, словно дворняги.
Незамужние след мой берут,
Словно гончая или борзая.
Я из их обольстительных пут
Еле, сердце скрепя, ускользаю.
Эти женщины — ушлый народ.
Словно зайца, меня обложили.
Среди всех мне известных пород
Предпочтительней жёны. Чужие.
Ищу врага.
По душам рыщу.
Трублю, как лось: ищу врага!
Ещё я чувствую силищу
взметнуть любого на рога.
(Валентин Леднёв. Последний колосок)
Любой детали в организме
я применение найду.
Рога необходимы в жизни,
когда ты угодить в беду.
С врагами спорим мы помногу...
Противник мой трубит, как слон,
а я в ответ упёрся рогом
