Лиорская мельница - [40]

Там-Там тяжело прогудел в воздухе по пологой дуге и впился летящему драку в задницу. Точнее в то место, где задница плавно переходит в длинный, мясистый хвост. Гулко жахнул, подмигнул на прощанье глазом и, вертясь как пропеллер флира, улетел куда-то в сторону моря.

Уже поймавший ветер драк, получив в родной стихии неожиданно болезненный пинок, тонко и истошно завизжал. Не упал, летящего ящера сбить почти невозможно, но просел на левое крыло. После чего, роняя навоз и истекая кровью из многочисленных ран, низко прошел над площадкой охотников в сторону моря. Шарахнулся от висящей над бухтой яхты и, с трудом набирая высоту и безостановочно вопя, полетел в сторону Пятки. Вслед удирающему драку полетели дротики, жахнули несколько скрапперов, но достать шуструю цель не смогли. Зато один из кружащих над бухтой флиров Котобоев, заложив крутой вираж рванул за подранком, не жалея эйра и надсадно гудя турбинами.

На крышу чьего-то трака тяжело рухнул оторванный с мясом кончик хвоста, покрытый мелкой синей чешуей.

На краю обрыва обессилено рухнул на камни Логи.

Рядом с испуганно заоравшим Чегдашем звучно рухнул Там-Там.

Брак выругался, рухнул и потерял сознание.

Висящая над бухтой гравияхта задумчиво покачала плавниками и неспешно поплыла в сторону Плеши.

Глава 12

Героем дня стал Логи. Его невероятный бросок видели и слышали многие, светловолосая успела предупредить охотников о появлении опасной твари и взоры многих были обращены в сторону обрыва. Жаль, не успели навести скраппы, никто не ожидал, что шаргова тварь решит избрать путь для бегства прямо над площадкой. Да и сам факт того, что драк решит сбежать, в голове не укладывался. Потому и не накрыли на взлете, позволили уйти на высоту. Но это не страшно, флир подранка не отпустит, проследит беглеца до логова, даже если для этого понадобится сжечь весь эйр и возвращаться ногами. Слишком уж ценная добыча.

Взрослый драк это целый новый флир, ценная мембрана на крыльях, способная удерживать давление эйра, наглазные щитки и многое другое. Даже бестолковая чешуя пойдет в дело, модники с севера готовы солидно платить за переливающиеся куски обработанной шкуры. Драка не упустят, запрут в логове, забьют и выпотрошат. Вон, уже собирается рейд из самых опытных охотников.

А бросок Логи, как это водится, стремительно обрастал слухами и выдумками. Счастливые очевидцы охотно делились деталями с неудачниками и прибывшими на пляж сборщиками, врали, безбожно приукрашивая и дополняя совсем уж дикими подробностями. Внимательно обследовавшие место битвы охотники так и не поняли, что именно там произошло, а размазанная ровным слоем по равнине медуза и крепеж веревочного гарпуна лишь добавляли загадочности и порождали новые слухи.

Ухол с горящими глазами рассказывал про битву и сувал каждому под нос бандуру, из которой лично выбил драку глаз. Механику не верили, просили подробности, но он и сам ни шарга не видел, большую часть времени перезаряжая клятый арбалет. Услышал грохот, заправил стрелу – а уже в следующий момент мимо несется удирающий от толстяка ящер, которому Ухол и засадил стрелу прямо в глаз. Вот прям точно в глаз, клянусь эйром, сами увидите, когда драка добудете.

Сам виновник переполоха валялся в кабине трака Гарпунщика, весь перемотанный бинтами и обмазанный вонючей мазью от яда медуз. Был он сильно не в духе, страдал от боли, поэтому всех желавших подробностей слал к шаргу и смачно харкал в приоткрывающуюся дверь. Двигаться лысый пока не мог, парализованные мышцы повиноваться отказывались.

Брак сидел в кузове знакомой тарги совершенно опустошенный, прилаживал ногу и с отвращением глядел на происходящее вокруг. Пляж поменялся радикально и отнюдь не в лучшую сторону. Заваленный обрубками вяло шевелящихся щупалец, залитый зеленоватой слизью и ошметками плоти. Повсюду валялись все еще радужно переливающиеся на солнце купола дохлых медуз. Дневное светило уже вовсю принялось за работу, размочаленные и изодранные туши исходили влажным вонючим паром, стремительно теряя влагу и усыхая. Опавшие, расплескавшиеся о камни, растерявшие всю свою величественность.

Над пляжем вились настоящие тучи чаек, стремившихся урвать свою часть добычи. Птицы были повсюду, на камнях, на тушах пузырей, важно прохаживались по гальке ни шарга не боясь. Их пронзительный многоголосый ор противно звенел в ушах.

А по пляжу, подобно огромным черным птицам, бродили целые группы людей, занимаясь примерно тем же самым. Шесть траков с грузовыми прицепами прибыли аккурат после окончания охоты, вынырнули из Подмышки, аккуратно спустившись по камням. Высыпавшие из кузовов рабы и сборщики, во главе с Визрой и Чегодуном, поздравили охотников с удачной охотой, после чего принялись за грязную работу. На свет извлекли эйровые пилы, крючья, топоры и прочий мясницкий инструмент. Сборщики облачились в защитные плащи, натянули на лица глухие капюшоны, а на руки – толстые перчатки. Рабам достались высокие штаны из пропитанной ткани и тележки на высоких колесах.

Пляж наполнился визгом пил. Сборщики облепляли медуз как муравьи и начинали по кусочку из разбирать. Кромсались на ломти толстые щупальца – их до вечера высушат на раскаленном металле, сложат в ящики и отправят на кухни. Щупальца поменьше так же кромсали и сушили, из них получались те самые медузки, знаменитая закуска кочевников. Яд из них потеряет свою силу, как только полностью уйдет влага, после чего маленькие кругляши щедро засыплют смесью соли и сушеной пустынной колючки.