Линкоры британской империи. Часть III. Тараны и орудия-монстры - [9]
«Инфлексибл». Схема распределения бронирования
За пределами цитадели плавучесть по ватерлинии обеспечивалась броневыми палубами и подразделением корпуса на мелкие и глухие отсеки с пробкой и парусиной. Пространство высотой 1,98 м между находящейся несколько выше ватерлинии главной палубой и расположенной под ней броневой палубой было разделено на отсеки, заполненные углем или корабельными запасами в водонепроницаемых ёмкостях, формируя тот самый «плот», который и поддерживал плавучесть, локализуя затопление через снарядную пробоину лишь одним подобным отсеком – с наибольшей вероятностью им должна была оказаться бортовая угольная яма. Одним из несомненных пробелов проекта являлось то, что 2/3 всего угля пришлось хранить в бункерах за пределами цитадели, так что когда корабль шёл в бой, эти отсеки заполнялись водой с целью предотвращения его возгорания при разрыве фугасного снаряда. Угля, остававшегося в распоряжении на время сражения, имелось лишь 400 т в бортовых боевых угольных ямах внутри цитадели – это количество всегда сохранялось неприкосновенным и готовым к использованию.
На протяжении 21 м к носу и корме за пределами цитадели пространство между угольными ямами на нижней палубе и бортовой обшивкой подразделялось на отсеки шириной 1,2 м, заполненные пробкой, которые, в свою очередь, отделялись от внутреннего пространства корпуса дополнительным коффердамом шириной 0,6 м. Он был наполнен парусиной и паклей, и также простирался на всём протяжении угольных бункеров. Опытный расстрел 68-фунтовым фугасным снарядом железных ящиков в уменьшенном масштабе, заполненных смоченной хлористым кальцием пробкой, продемонстрировал, что она плохо горит и может использоваться для предотвращения затопления, а парусина и пакля склонны засасываться в пробоины и способствовать их закупорке.
Согласно расчётам, даже при пробитии всех заполненных пробкой отсеков и разрушении коффердама позади них корабль должен был оставаться наплаву и быть способен продолжать бой. К несчастью, после замены 60-тонных орудий 80-тонными все расчёты по остойчивости пришлось переделать заново. По выражению Барнаби «изменение вооружения поставило нас в большую зависимость от целостности небронированных частей корабля, нежели чем это было тогда, когда корабль только был спроектирован». Эти радикальные изменения итогового проекта привели к неизбежному результату – в то время как более протяжённая цитадель с увеличенным запасом плавучести была отвергнута из-за меньшей прочности более тонкой брони (при том же её суммарном весе), более тяжёлые орудия всё-таки заняли место прежних более лёгких, хотя в расчёт не было принято сопутствующее этому уменьшение остойчивости забронированного пространства корпуса, что в целом отдавало корабль на милость состояния небронированной надстройки в оконечностях.
Носовая и кормовая надстройки, поднимающие верхнюю палубу на высоту 5-6 м, обеспечивали хорошую мореходность и немало способствовали повышению остойчивости, вместе с этим образуя пространство для офицерских кают. Носовая надстройка имела ширину 6,55 м, кормовая – 9,1 м. Между трубами возвышалась вентиляционная шахта, параллельно служащая основанием для ходовой рубки, мостик вокруг которой соединялся узкими переходами и носовой и кормовой надстройкой. Огонь по диаметральной плоскости в нос и корму, хотя и предполагавшийся номинально, на самом деле вызывал страшное сотрясение надстроек, так что стрелять прямо по курсу или наоборот допускалось только во время боя при самом критическом положении корабля; что же касается стрельбы каждой из башен на противоположный борт поверх палубы, то она сильнейшим образом встряхивала все надстройки, причём наиболее неприятно чувствовали себя люди в ходовой рубке.
Эта ходовая рубка была небронированной, но на одном мелкомасштабном отчётном чертеже перед носовой трубой показана небольшая броневая рубка. Поскольку поверх неё возвышалась штурманская рубка, а по бокам располагались вентиляционные раструбы, сильно ограничивающие обзор, об этой конструкции не приходится говорить как о полноценной боевой рубке. В то время необходимость в надёжно бронированном посте управления ещё не осознавалась со всей ясностью. Способы передачи приказаний и сигналов всё ещё оставались очень несовершенными, и полноценная боевая рубка в том её качестве, в котором она обрела форму в последующем, ещё не могла быть эффективным центральным постом управления кораблём в бою. Поэтому считалось неправильным и неоправданным расходовать вес на бронирование подобной цели – это объясняет, почему «рубки управления» (pilot towers), равно как и ранние боевые рубки были небольшими и слабо защищенными.
На приёмных ходовых испытаниях «Инфлексибл», сделав четыре пробега на мерной миле в Стоукс-Бей, развил среднюю скорость 14,75 уз при мощности 8407 л.с. – однако на них он вышел облегчённым, имея осадку всего 5,74 м носом и 7,0 м кормой. Четырёхлопастные гребные винты расценили как слишком большие для его машин и заменили их двухлопастными, а затем продолжили испытания. Вентиляция оказалась вне всякой критики, так что пребывание в машинных отделениях сделалось невыносимым: в итоге две вертикальных вентиляционных шахты к кожухам дымовых труб и ещё две к раструбам пришлось оснастить вытяжными вентиляторами и заборными шахтами свежего воздуха – в результате температура и в пределах цитадели, и в нижних палубах достигла допустимых значений. При естественной тяге корабль развивал 12,8 уз при 6500 л.с, к концу же службы он мог дать лишь около 10,5 уз.
Англичанин Оскар Паркc никогда не принадлежал к кругу людей, непосредственно связанных с проектированием или строительством тяжёлых броненосных кораблей британского флота. Не довелось ему командовать и каким-либо линкором королевских ВМС. Однако именно ему, врачу – человеку сугубо гуманной профессии – и художнику по призванию, посчастливилось оставить самый глубокий след в историографии британского типа линейного корабля, расцвет и величие которого приходятся как раз на период наибольшего подъёма Британской империи с середины XIX до середины XX столетия.
Англичанин Оскар Паркc никогда не принадлежал к кругу людей, непосредственно связанных с проектированием или строительством тяжёлых броненосных кораблей британского флота. Не довелось ему командовать и каким-либо линкором королевских ВМС. Однако именно ему, врачу – человеку сугубо гуманной профессии – и художнику по призванию, посчастливилось оставить самый глубокий след в историографии британского типа линейного корабля, расцвет и величие которого приходятся как раз на период наибольшего подъёма Британской империи с середины XIX до середины XX столетия.
Англичанин Оскар Паркc никогда не принадлежал к кругу людей, непосредственно связанных с проектированием или строительством тяжёлых броненосных кораблей британского флота. Не довелось ему командовать и каким-либо линкором королевских ВМС. Однако именно ему, врачу – человеку сугубо гуманной профессии – и художнику по призванию, посчастливилось оставить самый глубокий след в историографии британского типа линейного корабля, расцвет и величие которого приходятся как раз на период наибольшего подъёма Британской империи с середины XIX до середины XX столетия.
Англичанин Оскар Паркc никогда не принадлежал к кругу людей, непосредственно связанных с проектированием или строительством тяжёлых броненосных кораблей британского флота. Не довелось ему командовать и каким-либо линкором королевских ВМС. Однако именно ему, врачу – человеку сугубо гуманной профессии – и художнику по призванию, посчастливилось оставить самый глубокий след в историографии британского типа линейного корабля, расцвет и величие которого приходятся как раз на период наибольшего подъёма Британской империи с середины XIX до середины XX столетия.
Англичанин Оскар Паркc никогда не принадлежал к кругу людей, непосредственно связанных с проектированием или строительством тяжёлых броненосных кораблей британского флота. Не довелось ему командовать и каким-либо линкором королевских ВМС. Однако именно ему, врачу – человеку сугубо гуманной профессии – и художнику по призванию, посчастливилось оставить самый глубокий след в историографии британского типа линейного корабля, расцвет и величие которого приходятся как раз на период наибольшего подъёма Британской империи с середины XIX до середины XX столетия.
Последний том издания посвященного истории броненосцам и линкорам Великобритании. Дредноуты обеих мировых войн.
Продолжатель древнего, но обедневшего самурайского рода Сабуро Сакаи во Вторую мировую стал лучшим летчиком Японии. Он участвовал более чем в двухстах воздушных боях и был единственным японским асом, который ни разу не потерял в бою своего ведомого. О летном мастерстве Сакаи ходили легенды. После тяжелейшего ранения, полученного в 1943-м, летчик снова вернулся в бой и прошел всю войну вплоть до капитуляции Японии.
Дневник нацистского летчика охватывает период с мая 1940 года, когда германская армия вторглась в Бельгию и Голландию, по январь 1941-го, когда юноша выпрыгнул из подбитого «хейнкеля» с парашютом. Записки пилота бомбардировщика, из которых становится ясным его отношение к родным, к жизни, сослуживцам, войне, противнику, высшему руководству страны, интересны тем, что типичны для многих жертв нацистской идеологии, поэтому стали важным документом, свидетельствующим против нацизма.
Начальник отдела военно-исторической службы армии США Эрл Зимке в своей книге рассказывает о двух широкомасштабных кампаниях, проведенных фашистской Германией на северном театре военных действий.Первая началась в апреле 1940 года против Дании и Норвегии, а вторая велась совместно с Финляндией против Советского Союза.Территория военных действий охватывала пространство от Северного моря до Северного Ледовитого океана и от Бергена на западном побережье Норвегии до Петрозаводска, бывшей столицы Карело-Финской Советской Социалистической Республики.Гитлер придавал большое значение этому району и считал его краеугольным камнем будущей империи.
На подступах к столице рейха германское военно-политическое руководство вновь попыталось остановить продвижение Красной армии к Берлину, чтобы затянуть ход военных действий и попытаться склонить наших союзников по Антигитлеровской коалиции к сепаратному миру. Немцы ввели в бой несколько новых по своей структуре и организации бронетанковых и артиллерийских соединений, а впоследствии пытались использовать в сражении недоведенные экспериментальные образцы своего бронированного «чудо-оружия». Также именно в этот период в районе Арнсвальде германские танковые дивизии провели последнее контрнаступление во фланг советским войскам, неумолимо надвигавшимся на Берлин.
В течение года, предшествовавшего беспримерной победе Израиля в Шестидневной войне, арабский мир играл в опасную игру, смысл которой заключался в подталкивании мира к краю пропасти...
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Англичанин Оскар Паркc никогда не принадлежал к кругу людей, непосредственно связанных с проектированием или строительством тяжёлых броненосных кораблей британского флота. Не довелось ему командовать и каким-либо линкором королевских ВМС. Однако именно ему, врачу – человеку сугубо гуманной профессии – и художнику по призванию, посчастливилось оставить самый глубокий след в историографии британского типа линейного корабля, расцвет и величие которого приходятся как раз на период наибольшего подъёма Британской империи с середины XIX до середины XX столетия.